Вирджиния Эндрюс - Сквозь тернии

Мама с папой сидели в гостиной следующим вечером перед камином. Незамечаемый ими, я скрючился возле двери на полу, думая, что они не вспомнят обо мне. Мне было неприятно думать о том, что я обманываю их, но иногда лучше знать наверняка, чем гадать.

Сначала мама молчала, а потом стала говорить о визите к психиатру.

— Барт ненавидит меня, Крис. Он ненавидит и тебя, и Джори, и Синди. Думаю, что и Эмму тоже… но презирает он только меня. Он не может простить мне того, что я люблю не только его.

Он притянул ее к себе и положил ее голову к себе на грудь. Так они и сидели.

Потом они неожиданно решили пойти проверить, спит ли Барт или убежал, и я был вынужден поспешно спрятаться в ближайшую нишу, чтобы меня не заметили.

— Он обедал? — спросил папа, когда они выходили из гостиной.

— Нет. — Она сказала это, будто хотела, чтобы Барт спал, боясь, что когда он не спит, проблем не избежать.

Но они умудрились разбудить его, и, не отвечая ни слова на их притворные извинения, он поднялся и проследовал в столовую.

Даже если мальчик не разговаривает много дней, а только мрачно и злобно на всех смотрит — семейный обед есть семейный обед.

Но этот обед был уж слишком мрачен. Даже Синди пребывала в непонятном раздражении. Ели все без аппетита. Эмма тоже не разговаривала, лишь подавала на стол. Даже ветер, который до сих пор дул неустанно, затих, и листья на деревьях повисли, как побитые морозом. Внезапно похолодало, и холод навел меня на мысль о смерти, о чем Барт твердит неустанно.

Я думал о том, каким образом мама с лапой уговорили Барта пойти к психиатру. Кто мог разговорить его, если он так невероятно упрям? А папа так занят и без Барта — но тот, конечно, не видит, как его любят и как о нем заботятся.

— Пошел спать, — сказал Барт, поднимаясь из-за стола, не поблагодарив, не спрося разрешения встать. И ушел. Мы остались сидеть, будто застыв. Нарушил тишину папа:

— Барт сам не свой. Очевидно, что-то так его беспокоит, что он даже не ест. Надо добраться до истины.

— Мама, — предложил я, — я думаю, если ты пойдешь к нему, посидишь сначала с ним подольше; и потом некоторое время не будешь обращать внимания на нас с Синди, то это подействует.

Она странно, долгим взглядом посмотрела на меня, будто не веря, что это так просто решается. Папа поддержал меня, сказав, что, по крайней мере, вреда это не принесет.

Барт притворялся, что спит; это было ясно. Мы с папой встали на полпути к двери его комнаты, чтобы он не мог нас видеть. Мы приготовились защитить маму. Папа положил предупреждающе руку мне на плечо и прошептал:

— Ведь он всего лишь ребенок, Джори, очень ранимый ребенок. Он меньше ростом, чем большинство мальчиков его возраста, тоньше, слабее, и, может быть, в этом тоже есть проблема. У Барта гораздо больше проблем роста, чем у большинства мальчиков.

Я ждал, что он скажет еще что-нибудь, но он только прошептал:

— Удивительно, отчего в нем так мало грации, в то время как его мать так грациозна.

Я посмотрел на маму, которая стояла над якобы спящим Бартом.

И вдруг она выбежала из комнаты и бросилась к папе:

— Крис, я боюсь его! Иди сам. Если он проснется и заорет на меня, как вчера, я не удержусь и ударю его. Я не знаю, как с ним обращаться, кроме как запереть снова на чердаке или в шкаф. — Тут она поднесла, будто спохватившись, руки ко рту. — О, я не хотела сказать это, — слабо прошептала она.

— Конечно, нет. Надеюсь, он не услышал. Кэти, прими-ка аспирин и иди спать, а я погляжу, чтобы легли мальчики.

Он подмигнул мне, и я улыбнулся в ответ. Обычно мы с папой говорили по вечерам о том, о сем… вернее было бы сказать, что он ненавязчиво объяснял мне, как разбираться в сложных ситуациях. Настоящий мужской разговор, в котором женщина не должна участвовать.

Папа спокойно вошел в комнату Барта и присел на край кровати. Я знал, что Барт всегда чутко спит, но тяжесть папиного тела сразу перекатила тощую фигурку Барта на бок. Это разбудило бы даже меня, хотя я обычно спал крепко.

Я подкрался поближе и увидел, что под закрытыми веками глазные яблоки Барта быстро-быстро бегают, будто он наблюдает за игрой в теннис.

— Барт!.. Проснись.

Барт подскочил так, будто рядом пальнула пушка. Он испуганно уставился на папу.

— Сынок, еще нет и восьми вечера. Эмма приготовила лимонный пирог, который она поставила в холодильник. Не делай вид, что тебе не хочется. Вечер замечательный. Когда я был, как ты, мне представлялось, что сумерки — лучшее время для гулянья на улице. Можно прятаться, воображать себя шпионом, а вокруг красивые огни…