Вирджиния Эндрюс - Сад теней

Сердце мое учащенно забилось, и на глазах выступили слезы.

Я не могла не вспомнить Мала и Джоэля и наших задушевных бесед. Все, что безвозвратно ушло от меня, казалось, снова вернулось.

— Я сделаю все для тебя, Оливия, — сказал Кристофер.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку. Я долго еще ощущала теплоту его поцелуя и с трудом сдержалась, чтобы не заплакать снова. Я смотрела, какой направился к дому, а когда подняла глаза, то увидела Джона Эмоса в окне второго этажа.

Я стала замечать, что Джон следит за Кристофером. Он возникал из ниоткуда, выплывал, словно тень. Он, казалось, что-то разглядывал и искал в Кристофере. Острыми, как скальпель, глазами он старался уловить хотя бы намек, знак или ключ к разгадке тайны. Когда бы Малькольм и Кристофер ни беседовали друг с другом, везде рядом находился Джон Эмос. Он разглядывал Кристофера словно шпион, посланный с секретной миссией из дальней страны.

Долгое время он хранил молчание, но однажды он вошел в гостиную, когда я читала книгу.

— Я должен поговорить с тобой о Кристофере, — сказал он. Я пригласила его присесть.

— В раю назревает опасность, Оливия.

— В чем дело, Джон? Что он совершил?

— Ничего особенного. Это лишь одни мои предположения. Но прошу тебя, Оливия, внимательно отнестись к моим словам.

— Надеюсь, ничего особенного ты не заметил?

— Я видел его с Коррин. Они много времени проводят вместе, гуляют по парку, качаются на качелях, смеются, разговаривают, перечислял он эти «смертные грехи».

— Но они невинны. Она всюду следует за ним словно щенок. Ты ведь не нашел ничего предосудительного? — спросила я.

— Нет… и все же… я беспокоюсь. Коррин слишком много времени проводит перед зеркалом. Она сто раз расчесывает свои волосы, прежде чем выйдет из комнаты, — быстро сказал он.

— Ты что, следил за тем, как она расчесывала волосы? Я не понимаю, — сказала я.

Лицо его покраснело, а рот раскрывался и закрывался беззвучно.

— Почему ты следил за ней? — спросила я. — Как ты смог увидеть ее с близкого расстояния?

— Иногда она не закрывает дверь, и я делаю то, что могу… что должен… чтобы держать всех в курсе того, что происходит, Оливия.

— Что же еще ты увидел такого интересного? — спросила я, явно не подозревая о масштабах шпионской деятельности Джона.

. — Да, но я должен признаться, что вчера я увидел нечто из ряда вон выходящее.

— Что? — потребовала я.

Меня все больше раздражала его слежка за невинными молодыми людьми.

— Это было бесстыдство, похоть и распутство. Они хихикали и баловались на озере, затем брызгались водой. Потом они вдруг исчезли. Оказалось, что они купались и ныряли прямо в нижнем белье. О, Оливия! Если бы ты могла видеть.

Я была шокирована. Я многократно советовала Коррин быть скромнее. Конечно, они были молоды и горячи. Лето было жарким. И все это было лишь естественной безудержностью.

Я и сама нередко слышала, что близость между кузенами и кузинами и единоутробными бывает очень распространена. Но решила не раздувать из мухи слона.

Первое лето Кристофера в нашем доме пролетело очень быстро. Вскоре он отправился в Йелльский университет, а Коррин поступила в один из лучших женских колледжей в Новой Англии. Я считала, что ей полезно будет усвоить некоторые традиции Восточного побережья, а нетолько Южные балы и скачки в Кентукки. Я хотела бы, чтобы она изучала латынь и греческий, чтобы быть хоть чуточку умнее тех пустоголовых дам, что владели поместьями в Виргинии. По счастливому совпадению ей предстояло учиться в Массачусетсе, недалеко от Нью-Хейвен. И я была рада, что хотя бы один член нашей семьи будет находиться недалеко от дочери.

Мне было жаль расставаться с детьми. Без них дом совсем опустел. Они вместе отправились на поезде — Кристофер решил проследить за тем, как она устроится на новом месте, прежде чем самому отправиться в Йель.

Кристофер писал мне регулярно и обстоятельно.

Коррин присылала нежные послания, описывая школу и новых друзей.

Я боялась, чтобы она не разленилась и не попала в сомнительную компанию, хотя утешала себя тем, что воспитала ее правильно.

Вскоре мы уже стали ждать их возвращения. Они не прибыли на день Благодарения, а отправились в гости к профессору Кристофера. Но Рождество было уже не за горами.

Они приехали веселые и сразу стали наряжать огромную Рождественскую елку. Она достигала почти двадцати метров в высоту. На ее убранство потребовалось почти два дня. Кристофер стоял на лестнице и принимал от Коррин яркие шары, гирлянды, фонарики. Они развесили даже воздушную кукурузу и ниточки,брусники. Десятки гирлянд окружали елку, словно танцоры майское дерево. У Коррин от волнения даже задерживалось дыхание. Ее волосы были высоко заколоты, и локоны струились до плеч. Она положила небольшое количество румян на щеки и подкрасила губы. Даже я, скрепя сердце, вынуждена была признать, что она обворожительна. Она была настоящая принцесса, кинозвезда, королева.