Алексей Кирносов - Два апреля

Добравшись до агентства Аэрофлота, он купил билеты на четырехчасовой самолет, потом, взглянув на время, пошел в Сандуны и там отдал себя во власть дюжего банщика, силы и юмор которого по причине раннего часа были еще не растрачены. Основательно помятый, исхлестанный, свежий и полный энергии, как после тренировки в спортзале, он ввалился в шумную сутолоку ГУМа - и приличную летнюю рубашку не купил. Может быть, там и имелись приличные летние рубашки, но высматривать их, продираясь плечом сквозь скопище заядлых покупателей, - это было свыше всяких возможностей.

Он выбрался из давки, побродил по Красной площади, спустился в метро и поехал обратно. Постоял некоторое время на набережной. По Москве-реке шныряли юркие теплоходики, трамвайчики, катера. Солидно шествовали работяги самоходки, груженные гравием и песком, машинами и лесом, помятые и обшарпанные, с безобразно - для морского глаза - свисающими с бортов тросами и кранцами, сделанными из разрезанных пополам и неоплетенных автомобильных покрышек. Стало тоскливо от мысли, что есть возможность наняться капитаном такого ломовика, и снова он стал думать, что ему делать в этом чужом, нелепом и оголтелом городе. Он уже не глядел на ломовика, а глядел вниз, под парапет на изжелта-грязную воду.

- За счастье нужно платить, от закона никуда не денешься, - проговорил он, вспомнив серую «Волгу» на беломорском причале и рассуждения старпома Марата Петровича.

Постояв, с омерзением швырнув окурок в медленно текущую воду, он пошел домой; и там его встретила Эра, и мрачные думы пропали, будто их и не было вовсе, и он испытал радость, никакая расплата за нее не показалась бы чрезмерной, будь то даже каторжный труд на алмазных копях проклятой Южной Африки.

- Будет нам целоваться, - сказал он наконец. - В четыре часа самолет.

- Однако у тебя и манера, - сказала она. - Разве можно сообщать такое жене за два часа до вылета?

- Не устраивай семейную сцену, - улыбнулся он. - Все готово со вчерашнего вечера. Надевай плащ и бери сумочку.

- Я хочу есть, - сказала Эра.

- В самолете покормят.

Надевая плащ, она бормотала:

- То плавай с тобой, то летай. Ты умеешь жить дома?

- Не пробовал.

- Тогда пойдем лететь, - вздохнула она.

В Адлере удалось быстро добыть машину, но это уже ничего не изменило - когда приехали в Гагру, было совсем темно. Получить номер в «Гагрипше» невозможно было ни за какие деньги, заслуги и посулы. Свободных мест просто не существовало. В коридорах стояли койки, и вестибюль был набит бедолагами. И вдруг тренированное сердце администраторши дрогнуло. Изможденный вид голодной, измученной путешествием через всю Россию Эры тронул ее. Энергичная пожилая матрона, тщательно блюдущая остатки несомненной в прошлом красоты и сохранившая вполне достойную фигуру, дала Эре ключ от своего дома, назвала адрес и пригладила ей растрепавшиеся в машине волосы.

- Придется высоко забираться, моя милая, - сказала матрона, - но там удобно. Как говорится, вдали от шума городского.

Овцын протянул администраторше деньги, но та величественным жестом отстранила их.

Крутая, осыпающаяся под ногами тропинка вывела к освещенной поляне среди буйных тропических колючек, на которой расположились два деревянных дома, сарай, несколько персиковых деревьев, водопроводная колонка и отхожая будочка в стороне над обрывом. Веранды домов были увиты виноградом. Овцын отыскал веранду администраторши и стал работать ключом. Эра с покаянным выражением на лице сорвала кисть винограда.

- Серафима Сергеевна добрая, она не заругается, - сказала Эра и стала обрывать ягоды ртом.

Жилище Серафимы Сергеевны оказалось ухоженным, старомодным и очень милым. На веранде с тремя стеклянными стенами находилась кухонная утварь и швейная машина. В маленькой комнатке, застеленной дешевым ковром, только то, что нужно для отдыха: пышная кровать, небольшая кушетка, чтобы полежать, не раздеваясь, туалетный столик и тумбочка с приемником, накрытым вязаной салфеткой.

Над кушеткой полочка с книгами. Пахло цветами и свежим бельем.

- Хорошо! - выговорила Эра, глядя на соблазнительную кровать.

- Давай умываться и переодеваться, - сказал Овцын. - Когда проходили мимо ресторана, я почуял, что там жарят барашка.

- Ох, - сказала Эра и опустилась на кушетку. - Что тебе стоит купить его и принести сюда.

- Нельзя, - покачал он головой. - Остынет по дороге.

- Все-то ты предусматриваешь, - вздохнула Эра, опустилась на колени перед чемоданом и стала доставать полотенце.