Алексей Кирносов - Два апреля

«Тяпнули», - подумал Овцын, не спеша поднимаясь с дивана.

- А вот и мой капитан, - слишком громко сказал Левченко. - Морячина хоть куда.

- Хоть на «Куин Мэри»? - игриво спросил речной адмирал.

- Не посрамит, - стал мотать головой Левченко, - не посрамит!

- Ну что, едем дальше, Георгий Сергеевич? - спросил Овцын.

- Руби швартовы, Андреич, выжимай все обороты! - воскликнул Левченко.

Речник сказал:

- Имеем для вас сюрпризик.

- Знаю ваш сюрпризик! - отмахнулся Овцын. - Идти до Якутска за зарплату по полярным ставкам. Дудки! Ищите другого, подурнее. Как ошвартуюсь, мгновенно давайте мне его. Сдам эту помятую лоханку и домой улечу. Трап на борт, швартовы отдать! - скомандовал он матросам.

- Скажите пожалуйста, уже и помятая лоханка! - вывернул голову Левченко, пытаясь посмотреть на Овцына сверху вниз. - Раз дудки, так дудки. Ничего не скажем!

- Не очень интересуюсь, - буркнул Овцын и дал полный ход.

Так он и не менял режима работы машин, пока через полтора суток не вошли в Тиксинскую бухту. Он не глядел на знакомый город, на собравшуюся на причале толпу, не дожидался, пока подтянется караван. С последним оборотом винта он ушел в каюту, лег, и опять, как каждый раз в конце рейса на него навалилась многодневная усталость и хотелось одного - чтобы не дергало никакое начальство, не тревожили никакие посетители, не звали ни на какие банкеты. Он сделал свое дело. Пусть теперь кому положено чистит рабочее место, а кому положено - пожинает лавры.

Кто-то сел рядом. Он приоткрыл глаза, сказал:

- Опять снишься.

- А если и снюсь, разве это плохо? - спросила она.

- Плохо, когда просыпаешься, - сказал он. - Ты давно здесь?

- Два дня. Я получила деньги за сценарий и прилетела.

- Вот, значит, как мне повезло, - сказал он. - А если бы ты не получила деньги за сценарий?

- Все равно прилетела бы. И не рычи, чудовище мое.

Послышался шум у двери. Зашел Левченко. Он подмигнул Эре. Скривив пухлую щеку, растрепал Овцыну волосы.

- Теперь я понял, что за сюрприз, - сказал Овцын. - Вы молодец, что не сказали.

- Да? - Левченко спрятал хитрые глаза в щеках. - Я думал, ты станешь меня колотить. Собирайся, капитан. Через два часа начало банкета.

- Надо торопиться, - улыбнулся Овцын. - Времени в обрез.

За полчаса он вымылся, выбрился и оделся. Достал из стола паспорт, положил в карман. Зашел к Левченко. Тот, будучи уже при параде, инструктировал замполита по части проведения банкета, а также и по части возможных последствий.

- Мне нужны два свидетеля, - серьезно сказал Овцын.

Левченко приподнял брови, откинулся на спинку кресла:

Овцын добавил:

- Жду на пирсе начальники. Поторопитесь, время не потерпит.

Он зашел в свою каюту, подал Эре плащ. Заглянул в лежащую на столе сумочку. Эра выпрямилась и взялась рукой за щеку. Овцын защелкнул сумочку, подал ей, сказал:

- Все в порядке, идем.

- Куда? - спросила она.

- На берег.

Начальник перегона и замполит стояли на пирсе. Увидав Овцына с Эрой, Левченко постучал себя по лбу и что-то шепнул замполиту.

- Куда же мы идем? - снова спросила Эра.

- В брачную контору, о, санкта симплицитас! - сказал Левченко и взял ее под руку.

- Бог ты мой... - проговорила Эра и пошла, потупившись.

Овцын побежал наверх по трапам, настеленным на скалах, а когда кончились трапы и началась улица, он оглянулся. Эра и моряки были далеко внизу, они шли медленно и степенно и беседовали, и широко раскинулось за ними выпуклое, стального цвета море, отражая холодное солнце как раз в том месте, где стоял на якоре неутомимый работяга «Ермак».

1

Пришлось, наконец, сказать себе: «Пора, пора, рога трубят...» - но он выгадал еще ночь - не уехал с последним поездом, а полетел первым утренним самолетом. На аэродроме Эра, - сгорбившись, глядя так вниз, что он видел ее затылок, - проговорила сбивчиво:

- Знаешь, кажется, я тогда, в тот самый день, ну, помнишь, кажется, я забеременела. Что ты думаешь по этому поводу?

Думать было некогда. Пассажиры поднимались в самолет. Да и голова стала вдруг очень негодной для этого занятия, она кружилась, и часто и остро пульсировала кровь в висках. Он стоял ошарашенный и глупо мигал, хотя такое событие не очень уж неожиданно, если два человека стали мужем и женой. Это он понял потом, а в ту минуту сказал:

- Я думаю, что он родится в марте, но почему ты три месяца молчала, глупая девчонка?