Алексей Кирносов - Два апреля

- Ты ленив духом, - сказал Борис Архипов.

- Я доволен жизнью и не хочу ее деформировать.

- Ну ладно. Довольных людей немного, их надо поощрять. Пошлю Крутицкому эту газету, он объявит тебе благодарность в приказе.

- Не излишне, - сказал Овцын. - На первом курсе училища я поставил себе цель: к тридцати годам стать лауреатом или Героем Советского Союза. Мне тридцать, и теперь я буду счастлив, если меня наградят значком «Отличник морского флота».

- Выходит, ты не совсем доволен своей жизнью?

- Я доволен своей жизнью, - повторил Овцын. - Я не совсем доволен собой. Сообрази, насколько это прискорбнее, и налей мне еще кофе.

- Конечно, это трагедия личности, - сказал Борис Архипов, наливая в чашку тягучий черный настой. - Утешься тем, что ее переживают все, кроме симпатичных розовых поросят. Симпатичные розовые поросята всегда довольны собой.

- Смотрю я на тебя и удивляюсь: чего это ты та кой мудрый?

- Наследственное, - смеясь, ответил Борис Архипов. - У меня дед - поп. До сего дня священствует в Архангельске. Проповедует евангельские мудрости.

- Сколько же ему лет?

- Восемьдесят с довеском. Поморы - они народ живучий.

- Он тебе не пишет, какая сейчас на Двине ледовая обстановка? -спросил Овцын.

- Его больше тревожат успехи атеистической пропаганды, - сказал Борис Архипов. - На ледовую обстановку ему в общем-то наплевать.

- Бесполезный человек. Ну, я пойду, отец. Спасибо за кофе.

На другой день приехала, наконец, из Ленинграда команда. И хорошо, что Алексей Гаврилович наладил уже свое камбузное хозяйство: люди были голодны, как щуки, и мгновенно опорожнили вместительный бак щей из кислой капусты. Старпом развел их по каютам, потом зашел к капитану.

- Сегодня они не работники, - сказал Марат Петрович.

- Пусть отдохнут от изнурительных тягот, - усмехнулся Овцын.

- Двое суток в хорошей компании - это, конечно, утомительно, -согласился старпом. - Завтра я их напрягу как положено.

- Учтите, что нам осталось стоять здесь не больше десяти дней, западная часть Финского залива уже свободна ото льда.

- За десять дней справимся... Хорошо бы перейти в Таллин, - сказал старпом. - Там бы и подождали, пока вскроется восточная часть Финского залива.

- Здешние красавицы надоели? - поинтересовался Овцын.

- Красавицы живут только в Ленинграде и в Риге,- вздохнул старпом. -Больше их нигде не водится.

- Зачем же вам в Таллин?

- Знакомый город. Почти родной. Три года там работал. На каждом судне по десять приятелей.

- Ничем не могу помочь, - сказал Овцын.- Порт там маленький. Стать нам негде.

- Это верно, - печально сказал старпом. - Нас там держать не будут. Своим тесно.

Старпом ушел, и сразу же явился Соломон Двоскин. Овцын подумал, что Соломон специально поджидал у двери, пока выйдет старпом. Он прекрасно выглядел, был весел, и выпуклые глаза его поблескивали.

- Товарищ капитан, разрешите доложить: второй штурман Двоскин для исполнения обязанностей прибыл! - отрапортовал Соломон, выпячивая живот.

- Прибывают поезда на станцию, - сказал Овцын.

- В таком случае явился, - поправился Соломон.

- Являются черти во сне.

- А что делают вторые штурмана ?

- Пока и вижу, что паясничают, - сказал Овцын. - Здравствуй, краб. Садись. Что нового в славном Питере?

- В Питере весна. Тебе привет от буфетчицы Тамары, от Исаакиевского собора и от Крутицкого. Он к тебе хорошо относится. К тебе все хорошо относятся, не понимаю, за какие заслуги. Вот документы на четырех матросов, четырех мотористов, третьего механика, радиста и меня. Больше никого не получишь. - Соломон положил папку на стол.

- Больше мне никого и не надо, - сказал Овцын. Кока я здесь взял, буфетчика найду, когда понадобится. Что еще нового?

Овцын ждал, что Соломон расскажет о Марине, они ведь встречались в эти дни. Но Соломон говорил о чем угодно, даже о ремонте зданий на Невском проспекте, но не о Марине. Соломон прежде всего должен был рассказать о Марине.

- Что с Мариной? - спросил Овцын в упор.

- А что с ней может случиться? - сказал Соломон и вдруг без надобности надел очки. - Все в порядке. Комнату она оставила, переехала в общежитие.

- Видишь, какие вещи я узнаю на самый последок, - покачал головой Овцын. - А в чем дело? Зачем она переехала?

- Вернулся этот тип из сумасшедшего дома.

- Его вылечили? - спросил Овцын.

- Доконали. Такого шизика я еще не встречал. Трясется, разговаривает, руками машет. Марину перепугал, она вылетела из той комнаты шибче пули. Я потом съездил за вещами.