Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя

Но преуспели в главном: сменили фасон всех видов воинской одежды в армии и на флоте с советской, на российскую, как и положено по новому Уставу и Конституции РФ. И деньги, что странно, каким-то образом нашлись?! Армия сменила форму на более яркую, чуть, правда, странную, но вызывающую и задиристую… С особо возрастающим лоском в сторону генералитетского состава…

И это естественно: чем хуже дела внутри системы, тем, в виде компенсации, должна быть ярче, парадней воинская форма. Главным образом там, на «верху».

А как же, перестройка же!.. Перестройка!

Город, как и вся страна, выглядел грязной, запущенной коммунальной квартирой, где в одной комнате, сутками напролет, не выходя на белый свет, неприятного вида, сытые в прошлом, знакомые по разного рода президиумам типы играли краплеными картами на чужой интерес; в другой комнате не закрывались двери от яркой и открытой, сытой ныне, казалось, предпринимательской жизни; в другой комнате люди ссорились между собой обвиняя друг друга в нищете, трусости, слабости, тупости, лености, бездарности и прочая, прочая… Тут же, из комнаты в комнату шмыгали, меняя маски, неизвестные тёмные личности. То ли секретные службы, то ли преступные, то ли все они вместе… Наблюдалась иногда вроде и милиция, но их образ, зримый вроде, а вот протяни руку в ту сторону, мгновенно растворялся, как мираж в пустыне… Явная галлюцинация, точно мираж! Военнослужащие тоже появлялись из своего угла, тоже мозолили глаза, но они же голые, все понимали, в смысле без денег, как и все бюджетники, да те, бедняги, госслужащие, что с них возьмёшь. Их присутствие терпели, даже жалели служивых: «Ну, а как же, ведь Родину защищают! Нас с вами! Бедняжки!..»

По всей «коммуналке», везде, даже на потолке — оглянитесь! — расклеены, разбросаны разноцветные бумажки-объявления, о продаже чего угодно! когда угодно! кому угодно! хоть прямо сейчас… сколько хотите!! Разложены, развешены, просто выставлены на обозрение образцы импортной продовольственной продукции, любых промтоваров, и просто ширпотреба.

Сгущалась мрачная, гангрено-болезненная злобная атмосфера, с проблесками где-то чистого неба, иногда сквозняка, прерываемая истерическими выплесками человеческого страха и боли, на фоне радостно-восторженного смеха отдельных индивидуумов, так характерного именно для сумасшедшего дома.

А уж места общего пользования коммунальной квартиры: кухню, туалет, прихожую, лестницу и всё что там за ними дальше, вместе с густым, гнусным запахом, лучше не описывать, чтоб излишне не травмировать чувственную душу читателя. Скажем «у целом» — в стране наблюдался внешний и внутренний хаос, страх и зловонное моральное запустение. Но это образно если. А на самом деле…

Ничего удивительного — перестройка. Смена всего и вся! Она, родная!

Прежнего первого секретаря Крайкома партии — а вот и он! — теперь и не узнать. Костюмы носил ещё прежние, а вот от галстуков отказался, отпустил усы и бороду. То ли на пасечника, по делам каким приехавшего в город стал похож, то ли на лесника… Подпольщик он, в общем… Глаза ещё холоднее смотрят, рот плотно сжат, морщины резче. Ещё жёстче характером стал. Нервно говорил жене и своему новому секретарю: «У меня нет времени на светские церемонии. Время не то…» Легко вспыхивал, стучал кулаком по столу, ругался… Агнессу Николаевну, свою верную секретаршу, он решительно, не задумываясь, заменил на молодого, грамотного, толкового помощника из комитета госбезопасности. И помощник он теперь, и главный охранник, и связник… Прежнего секретаря — секретаршу — заменил потому, что очень уж Агнесса Николаевна испугалась нахлынувших перемен, растерялась, ушла в себя, ещё сильнее состарилась… Жалко… Менять было её жалко, но так нужно было… Ситуация того требовала. Ум сейчас нужен спокойный, трезвый, молодой, цепкий… А она хоть и достойным помощником была, но не сейчас, не в это время. В её глазах читался ужас и страх, а это плохой советчик. Отработанный материал. В отставку.

— Докладывайте, Сергей, что у меня на утро?

— В девять ноль, Валерий Иванович, будут директора заводов: Момотов, Кириллов, Нефёдов. Момотов, кстати, уже здесь, в приёмной… Алексашенко сказал будет, и Федулеев. А из Комсомольска-на-Амуре звонили, никто из директоров не смогут приехать. Извинились. Там сегодня выдвигают кандидатов в городскую думу, они по спискам проходят, у них на утро назначена запись на телевидении. Потом дебаты. Извинились, сказали, приедут завтра. Время я с ними согласую.