Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя

Всё, прошло три дня — пора домой.

Ну, пора, так, пора. Сташевким — как кушаком подпоясаться…

Встали, значит, на крыло… На Москву.

А в Москве, к тому времени, только-только московские городские власти начали убирать самодеятельный торговый балаган со всех центральных улиц… Не забыли и про подземные переходы, метро, вокзалы. Раньше-то, совсем пройти было не возможно: сплошная плотная толкучка. Не успеешь ступить на улицу, причём в любом месте, как тут же попадаешь в пёстро разноцветный, наглухо с боков запертый, словно капкан, коридор из вещей. На тебя, прохожего, опережая конкурентов, сразу набрасываются торговцы, будто таксисты в столичном аэропорту в момент прибытия пассажиров. Перекрикивая друг друга, назойливо суют под нос, трясут перед глазами всяческую одежду: и летнюю и всесезонную, и детскую и взрослую, и повседневную и праздничную, и очень маленьких размеров и просто больших, и ношенную, и в коробках, и обувь на любой вкус… Много чего ранее и не виданного, даже диковинного… Например, импортные чудо-сковороды, заморские веники, конверсионные кастрюли и пылесосы, крема от морщин и от загара, книги читанные и новые, водку, виски, мартини, сникерсы, салфетки, жевательную резинку, презервативы, колбасы хоть на пробу, хоть по прайс-листу, всевылечивающие таблетки с трудно произносимыми, незапоминающимися названиями, губную помаду россыпью и в коробках, булочки, хлеб, гигиенические прокладки, зубочистки, зеркала, ножнички, щипчики, газеты, журналы, кофемолки, шоколад, бельевые прищепки… Вся торговля в народ пошла, выплеснулась на улицу.

Везде грязь, столпотворение и мусор. Русская речь, как острой приправой смачно сдобрена матерными вставками, всё более перебивается азиатско-кавказским гортанным говором, выкриками и смехом. А внешние, костюмные характеристики ярмарочного балагана описать вообще не возможно. Будто именно в Москве теперь и проходит тот азиатский шёлковый путь — товаро-сарай. Каких только представителей стран и народностей здесь не увидишь!.. И перечислять не нужно — все здесь!

Живых этих торговых коридоров, сейчас, что очень приятно, стало заметно меньше. Появились хоть и убогие, а всё же ларьки, где и крытые торговые ряды, с комплексной торговой выкладкой. И милиция наконец нашла здесь себе достойное применение — загоняет людей «за» прилавки. И кормится, говорят, теперь там же… или тем же… Не важно, там же или тем же, главное, всё уже почти цивилизованно. И правильно, во все века так было: армия, жандармы и к ним примкнувшие завсегда от народа кормились, если государев харч маленький. И сейчас так… В перерывах, милиция вяло, в полсилы — а как иначе: даже собака не гавкает на того, кто её кормит — воюет, условно говоря, с непослушным старческим и прочим торговым людом во исполнение постановлений московских градоначальников. Ещё раз правильно, кому, как не милиции всё это исполнять, если на постое находятся!.. Каждому своё.

Прилетев в Москву, Сташевские в два дня договорились с «Прайвэксом» об экстренной, дополнительной — вовремя потому что оказались в Москве, именно в момент поступления товара — отгрузке новой партии детского питания в свой Дальневосточный адрес, и сели в самолёт… СанСаныч уже и извёлся весь — домой, домой… По работе соскучился.

Приехали! Прилетели!

Такое счастье дома оказаться!.. Пусть даже и после недельной отлучки…

Кстати, на Леночку времени уже не было. К тому же, она — в числе других институтских преподавателей города — СанСаныч знал, против был — подписала контракт с Хейлудзянским университетом — побратимом Хабаровского института — о двухгодичной работе у них, в Китае. А китайские преподаватели, в свою очередь, по обмену, приедут в Хабаровск. По этому поводу и произошла у них размолвка… Вернее — разрыв отношений. К тому же, она волосы уже в белый цвет покрасила.

И предстоящий её отъезд, и цвет волос больно кольнули СанСаныча. Но он, пережил переборол себя! Решил — главное, для него — работа. Дело!

Правда особо войти в работу не пришлось.

На четвёртый день интенсивной работы с покупателями, банком, научно-практическим отделом, отчётами и прочим… в кабинет СанСаныча неожиданно вошли — гендиректор из принципа не ставил охрану — четверо молодых людей, почти юноши, лет по восемнадцать-двадцать.

— Добрый день! — вежливо поздоровался один из них, он первым вошёл. Другие застыли за ним, в ожидании. — Вы Сташевский Александр Александрович… — риторически поинтересовался первый…