Алексей Иванов - Ненастье

— Что у тебя за проблема? — напрямик спросил Бычегор.

— Не у меня. Я сегодня встречался с Серёгой. У него для тебя план.

Герман пересказал Егору Серёгин замысел. Быченко слушал, постукивая пальцами по столешнице. Он был в майке‑тельняшке и длинных спортивных трусах. Какой всё же Егор могучий, подумал Герман. Плечи как футбольные мячи, грудь как бочка, толстые руки торчат в стороны, как вековые ветви. Парни любили Егорыча, потому что он был сильный и прямой, но Герман понимал: раскачан Бычегор от анаболиков, а прямой — потому что недалёкий.

Егор выслушал Немца и сказал устало‑начальственным тоном:

— Ясно. Я подумаю, что тут можно сделать.

Он молчал, будто думал: принять предложение Серёги или отвергнуть?

— Вообще‑то, Егорыч, это план для исполнения, а не для обсуждения, — осторожно напомнил Герман. — Серый и сейчас командир «Коминтерна».

— Он даже на киче всё такой же, — с досадой и презрением сказал Егор. — Суетится как молодой, с каждым чёртом договаривается: ты мне друган, я тебе друган. Кто обосрётся, он газетку мнёт. Пионербол, бля. В Афгане такие с брони в бинокль смотрели, когда я с вертушки на перевалы камнем падал.

— Егор, не бурей, — холодно ответил Герман. — Давай о деле.

— Свожу я бойцов в этот культпоход, не вопрос, — Егор повёл мощным плечом, словно освобождаясь от чего‑то. — Но не так всё надо. Ясельки, бля.

Из кухни Герман видел гостиную Егорыча — полутёмную от пышных портьер с кистями, заставленную массивной полированной мебелью. В шкафах рассыпчато блестел хрусталь; хрустальная люстра, диван и кресла были прикрыты чехлами; на полу и на стенах распростёрлись багровые ковры. Это была гостиная директора гастронома, а не командира спецназа.

— А как, по‑твоему, надо, Егор? — будто чужой, поинтересовался Герман.

Быченко упёр кулачищи в бока и с треском расправил грудь.

— Лихолет сделал из «Коминтерна» стройотряд, а мы — армия, — весомо сказал он. — Мы бантики завязываем, тортики печём, бабусек через дорогу переводим, а у нас — сила! — Егор показал Немцу огромные ладони, будто просил положить в них оружие. — Мы в городе кого угодно раздавим! Мы даже ментов раздавим! У нас тыща бойцов, и не угланы, а солдаты с Афгана. Нахера нам со всеми задруживаться, как Лихолет делает? «Коминтерн» — это два пехотных батальона! Пришёл, бля, отгондошил, победил!

— Если Серёга не прав, почему его выбирают командиром?

Об этом Егор не задумывался. Ему хватало общих расхожих убеждений, которые возникают сами собой из простейшего опыта и потом существуют неизменными, как деревья в лесу. Например, сила есть — ума не надо.

— Ну, больше его и не выберут, — уверенно пообещал Егор.

— Считаешь, «афганская идея» в том, что для нас вся жизнь — война?

— Мне похер на заморочки Лихолета. Был боец, стал замполит.

— А что должен делать боец? — Герман хотел узнать до конца, что думает Бычегор (удивило его пренебрежение к Серёге). — Если перекрыть железку, чтобы наших выпустили, — не тема, то предлагаешь СИЗО штурмовать?

— Вариант, — спокойно и снисходительно кивнул Бычегор.

— Я с тобой не согласен.

— А кто тут тебя спрашивает, Немец? — надменно хмыкнул Бычегор.

Но сделал всё он так, как придумал Лихолетов.

Акцию Серёга назначил на 2 августа, день ВДВ; это был понедельник. Уже с утра, опохмеляясь после выходных, по городу шатались десантники в тельниках, пятнистых штанах и голубых беретах. Они стаями ходили по рынкам, выискивая, к чему прицепиться, сидели на газонах, распивая пиво, во дворах с гоготом качали друг друга на детских качелях, толпой в обнимку выпирались на проезжую часть улиц, блокируя движение. Горожане терпели, уклоняясь от злобно‑весёлой десантуры, готовой к быстрой обиде и драке.

Серёга рассчитывал, что менты будут заняты «голубыми молниями» в Батуеве и проворонят все события за городом. «Афганцы» затеряются среди вэдэвэшников, и акция в Ненастье грянет неожиданно, как подрыв танка.

Ненастье находилось в двадцати километрах от Батуева: десяток путей, переходный мост, двухэтажная диспетчерская башня, платформа и перрон, сквер и вокзальчик с буфетом, кассой и залом ожидания. Станция считалась главной для райцентра Ворошилово — крупного и близкого города‑спутника Батуева, но собственный пристанционный посёлок был небольшим. Вообще же Ненастье стояло на магистрали Казань — Оренбург: не Транссиб, конечно, однако затор здесь неизбежно станет сюжетом федерального масштаба.