Сергей Арутюнов - Запах напалма по утрам (сборник)

– Стар стал, что ли? – вслух проговорил он. – Федь… Федор! Это кто был?

– На карточке написано – Ал… Эл… Капоне какой-то.

– Араб?

– Говорит, итальянец.

– Все они тут… итальянцы. Чего хотел-то? Всю ночь не спал, от самой Панамы. Через Мексику шесть часов летели – вздремнулось. Славная землица – то пески, то леса до горизонта… – Жуков прозрачно, как-то просяще посмотрел на переводчика.

– Мафиози он, Георгий Константинович. Просит долю в контроле над городом. Мог бы, говорит, порядок навести, туда-сюда. И насчет валюты спрашивал, какая будет. Рубли или доллары.

– А ты что сказал?

– Ничего, Георгий Константинович. Ждал, что вы скажете, не имел права. Может, Суконникову позвонить?

– Отставить звонки. Так он что ж, бандюган, что ли? Ушкуйник?

– Так точно, товарищ маршал. Незнамо как прорвался. Сказал, власти представляет. Местные. Теперь-то.

– Один?

– Никак нет. Сход у них. Все ворье, такие же, и одеты одинаково, каждый по району держит, у кого прачечные, у кого цеха, говорят – бизнес. Я тут собрал кое-что, у Андрея Николаевича на них много накопилось… легализовались они недавно, выросли на бабах, наркоте, но в основном на водке и спирту, во время сухого закона. Слыхали, наверно, про такой. Просят совета оккупационного командования. Что, например, с евреями делать, и вообще.

– А что ж с ними сделаешь? – хохотнул Жуков. – Они поговорить, что ли, хотят? Наедине?

Через день к вечеру в канцелярию пришел незаметный человечек и сказал, что вожаки Нью-Йорка могли бы явиться на прием к красному маршалу, но опасаются, что их появление в полном составе вызовет ажиотаж. Поэтому они просят товарища красного маршала прибыть к концу своего рабочего дня на рыбные склады Финкельбаума, третий причал, собственное владение.

Неотлучно распоряжаясь перегруппировкой войск по телефону, Жуков кивнул и к ночи вызвал машину в город.

Кварталы, черные от пепла, раскатывались под колеса легко, весело похрустывало под скатами битое стекло. Над погасшими небоскребами Бродвея летали белые бумаги. Точно голуби.

После длиннющего моста потянулись фабричные кварталы, низенькие, загаженные донельзя.

– Дальше тут негры живут, – сказал ординарец, поежившись. – Рабочая беднота.

– До складов сколько?

– Да вот они.

Несколько насупленных, как пиявки, машин притаились на асфальтовом пятачке, огражденном проволочным забором.

– Миша, – с намеком обернулся маршал к полковнику по особым поручениям, – сходи к ним, скажи, что скоро буду.

Сутулый полковник передернул затвор, пересек пятачок и скрылся за раздвижной дверью. Слабо пахло икрой и водорослями. Из-за дебаркадера дважды мигнули фары, Федя трижды ответил фонариком-невидимкой.

– Расчехляй пока, – сказал Жуков водителю тягача. – Все там? – спросил он у подбегающего полковника.

Тот кивнул.

Кивнул, уже в другую сторону, и маршал.

Гаубица жахнула.

Склад поднялся в воздух, покрутил комками слизи, посверкал донцами контейнеров и верным псом лег к лаковым сапогам маршала.

– Связь мне с Верховным, срочную, по спецкоду, – сказал командующий, опуская козырек на нос.

Глубокой ночью пришло сообщение о взятии Чикаго.

По утрам, еще не продрав глаза, Новобратов уже слышал утренние, задушевно хрипатые звуки гармони.

Со скрипом пружин и сухожилий приподнявшись на койке, он внимал вечной музыке, в которую за каждой порцией переливов пробирался свойский баритон с бесхитростной повестью о заводской зазнобушке, субботней кадрили и прочих незатейливых точках пролетарского самосознания.

За двойной изрядно запыленной рамой неясно различался лозунг по строгому фасаду соседнего дома: ГАРМОНИЗМ – ПОБЕДИТ!

«Победит. Себя самого», – устало подумалось Новобратову, шаркающему в ванную.

Бытием в это простое утро было, казалось, сделано все, чтобы день пролетел незаметно, забыв самого себя.

Из авоськи, вывешенной за окно, Новобратов достал все требуемое: хлеб, масло, пачку чая. Угрюмо заварив и намазав, отметил попутно, что радиогармонь изменила тональность, запела радостнее, приподнято, с задором.

«…Гармонистическая партия Советского Союза всеми своими выборными и первичными органами решила пойти навстречу новым инициативам трудящихся в спирто-водочной отрасли. Советские трудящиеся с воодушевлением встретили весть о том, что продажа пива будет производиться по хорошо знакомым им адресам! В ближайшее время передвижные пункты торговли откроются прямо в заводских проходных…» – услышалось Новобратову сквозь нескончаемые волжские разливы, курские щелканья и ликующий, подтверждающий крик народных масс.