Денис Драгунский - Вид с метромоста (сборник)

Марина Петровна посторонилась.

У всех, конечно, бывали случаи, когда важные встречи срывались. Когда человек, с которым договорились, опаздывал или не приходил вовсе. Или всего за полчаса предупреждал, что не придет.

У меня так тоже было сотни или тысячи раз (кстати, подсчитать бы!).

Всякий раз я получал какие-то объяснения. От обидного «совсем замотался» до вполне приемлемого «сердце прихватило» или «срочно вызвали к начальству».

Кстати, высокое начальство, когда отменяло назначенную встречу, всякий раз ссылалось на еще более выское начальство, которое смешало все карты и сломало все планы.

В общем, все мои родные и друзья, приятели и сослуживцы, работодатели и работники или просто люди, с которыми меня сталкивала жизнь, – все они всякий раз довольно подробно объясняли, почему опоздали, или не пришли, или отменили встречу. Правдиво или с долей вранья, убедительно или не очень, уважительно или панибратски, но объясняли.

Все, да не все.

Была у нас в дачном поселке бригада маляров. Две женщины и мужчина. Работали, кстати, неплохо и, в общем, недорого.

Бывало, прожду их целый день. Нету! И телефон ни у кого не отвечает. Назавтра иду по поселку, вижу – вот они идут, голубчики.

Здороваются как ни в чем не бывало.

Я говорю:

– Сергей! Наташа! Люба! Вы что? Мы ведь договорились, что вы придете?

– Ну да, – степенно отвечает Сергей.

– Что вы в четверг, вчера то есть, придете к восьми утра?!

– Ну да, – кивает он.

– Где ж вы были?! Я вас ждал! Я специально заранее, с вечера приехал!

Сергей смотрит на меня сквозь старенькие исцарапанные очки и достойно, невозмутимо, негромко, как-то даже величественно, почти что царственно говорит:

– Обстоятельства изменились .

И разводит руками.

Что это за обстоятельства, я понял чуть позже.

В следующий раз они сказали, что работают у нашей соседки. И что она их очень задерживает, прямо вот не выпускает с участка.

Я решил соседке позвонить.

– Здрасьте, – сказал я. – Это Денис Драгунский… Я насчет маляров.

– Я уж собралась вам звонить, – сказала она. – Когда вы их отпустите ко мне?

Оказалось, эти орлы работали в третьем месте.

«Один раз он не пришел вечером, – рассказывала Нина Павловна. – Девять, десять, одиннадцать. Сотовых тогда не было, восемьдесят третий год. Мы только поженились, Леночке полгодика. Да у нас вообще телефона не было! Двенадцать ночи. Что делать, куда бежать? Я одна с грудным ребенком. Вдруг меня такая злоба взяла. Думаю: придет пьяный, весь в помаде. Хотя никогда такого не было. Но я вот так себе представила. И я ему скажу: „ Вон отсюда, не нужен ты мне! Не пропадем без тебя! Уходи! “

И только приготовилась – явился. Весь пропотел, руки черные. Смеется, извиняется и восемьдесят рублей мне протягивает, красненькими десятками. Их с ребятами позвали что-то монтировать, левая работа. И он поехал, денежку сшибить. Для дома, для семьи. Восемьдесят рублей! Тогда это была сумма. Он получал сто пятьдесят примерно, а я на пособии сидела.

Я его обнимаю, свитер с него снимаю, а у самой настроение ужасное. Как будто что-то отняли. Кусок изо рта выдернули. Почему?

И вдруг обмираю. Поняла! Потому что я хотела его выгнать. Повод искала.

Но почему, спрашивается?

Сама не знаю.

Красивый, умный, добрый. Аккуратный. Бреется электробритвой. С утра бритва зудит, спать не дает. И перед сном. Перед сном-то зачем? „А чтоб тебе было приятно целоваться“. Ага, понятно. „Тебе приятно?“ Приятно, приятно.

И придраться не к чему. Хороший отец. Ни разу на меня голос не повысил. Растет по службе, всё в дом. При Гайдаре у него с ребятами небольшой бизнес был. Другие – зубы на полку, а у нас всё есть. Потом в министерство устроился.

Наконец решила: хватит ждать. А то жизнь совсем пройдет. Тем более что Леночка уже на втором курсе.

Всё, думаю, сегодня скажу. Пришла домой, а там стол накрыт, вино, цветы. Ленка вся сияет. Кем-то там его назначили или куда-то выбрали, я даже не поняла… Но неудобно стало.

А еще через пять лет, то есть шестого апреля пятого года, время восемь тридцать, сижу в кресле, смотрю фильм по плееру, апельсин чищу.

Входит мрачный. „Нина, нам надо поговорить. Ты умная, ты всё поймешь. За Леночку не беспокойся, я ей буду помогать“.

Господи, думаю, неужели нашел себе кого-то?