Режис Морейра - Не теряя времени. Книжник

— Эти ваши медузы… — начал он.

— Мои медузы… ну и что?

— Они как Медуза Горгона — посмотришь и окаменеешь.

Фонтанна улыбнулась.

Не шутке, а автору шутки. Бену.

Улыбка была наградой остроумию Бена, храбрости Бена, усилию, которого стоила ему эта шутка (в общем-то довольно плоская и банальная), а главное, его порыву — придумать и сказать, — и все затем, чтобы Фонтанна улыбнулась.

Она и улыбнулась и сказала:

— Продавщица не знала, почему они так называются. Хозяин лавки говорил — потому что пластик прозрачный, как медуза. Но ей казалось, это все не то.

— Конечно, ерунда! — поддакнул Бен.

— Фигня! — фыркнула Фонтанна.

— Чушь собачья! — расхохотался Бен.

Бен с Фонтанной гуляли по улицам. В том городишке без конца и края, кроме них, жило еще немало народа, но все боялись заблудиться и всё больше отсиживались в ресторанах, магазинах и конторах, шедших по обеим сторонам тех самых улиц.

Поэтому прохожих не было — одни они.

И вдруг Фонтанна замерла и повернулась к Бену. Ее трясло, в глазах зажегся блеск, рот приоткрылся. Она схватилась за живот и выпалила:

— ХОЧУ ЕСТЬ!

Как ни развеселился Бен и как его ни подмывало острить и дальше, он мгновенно понял, что голод Фонтанны — штука не шуточная.

— Сейчас! — бросил он и бросился сам, напропалую, добывать еду, чтобы ее насытить.

Учуяв жареную курицу, Фонтанна, сидевшая с поникшей головой на тротуаре, встрепенулась и метнула в Бена — он спешил к ней с противоположного — улыбку… такую, что у Бена до сих пор остался след да и сама она немало удивилась.

Эта была не такая улыбка, какой она привыкла улыбаться, и не такая, какую явление жареной курицы обычно вызывало на ее лице. Фонтанне показалось, что ее произвели какие-то другие мышцы, которые вдруг специально выросли, в награду и в благодарность Бену.

Такая улыбка подкосит вас на полном ходу, заставит плюхнуться на землю и залиться слезами от счастья. И Бен едва-едва все это не проделал, но все же у него хватило стойкости выдержать улыбку с честью. Здравый смысл подсказал ему, что вряд ли Фонтанне понравится, если он усядется посреди улицы и разрыдается.

Тем более, когда она голодная.

Не замедляя шага, он весь открылся, так широко, как только мог, чтобы Фонтаннина улыбка попала ему внутрь и там, внутри, осталась, не причинив ущерба ничему вокруг.

Потом, опять замкнувшись, он подошел к Фонтанне и сказал:

— На вот… это тебе, моя птичка.

Они сидели рядышком на тротуаре и закусывали жареной курицей.

Фонтанна уплетала с наслаждением, а Бен смотрел на нее во все глаза. Сам он обычно ел спокойно, без эмоций, только ради насыщения, а вид Фонтанны, пожирающей курятину, настолько захватил его, что он и вовсе забыл о еде.

То было воодушевляющее действо, казалось, даже курица была в восторге от того, что принимала в нем участие, она так и порхала в руках у Фонтанны и с радостным трепетом попадала ей в рот.

Для девушки все это было не в новинку, и ей приходилось подстегивать Бена:

— Ешь, ешь, Балу, тебе надо есть.

Уже потом Фонтанна рассказала Бену, что так у нее было с детства, между ней и пищей всегда существовала некая живая связь, она сама не понимала, что это такое, родителей же эта аномалия тревожила.

— Однажды за обедом с блюда спрыгнула редиска и покатилась по столу точнехонько ко мне. Мама расплакалась, а я… я слопала редиску.

— Ну, правильно, а что же оставалось делать!

— Вот и я так подумала.

— Она, наверно, умерла счастливой.

— Да мама вроде бы еще жива.

— Я про редиску.

— А-а! — Фонтанна улыбнулась. — Редиска так и захрустела под зубами, как будто только этого и дожидалась!

Очень скоро от лежавшей между ними курицы, которая когда-то бегала, потом была убита, ощипана, зажарена, а потом ожила и встретила блаженную кончину во рту Фонтанны, остались только кости.

Бен тщательно и тщетно осмотрел их.

— Ничего больше нет, — сказал он.

— Бедная цыпа!

— Я не цыпа.

— Да? Ну ладно.

— Хотя… — засомневался Бен, — кто его знает…

Он встал и замахал локтями:

— Кудах-тах-тах!

Фонтанна рассмеялась. Она тоже вскочила и плотоядно щелкнула зубами:

— Ам!

— Нет-нет! Кудах-тах-тах! — Бен бросился бежать.

— Куда же ты, цыпа, постой! — закричала Фонтанна и погналась за ним.

Бен и Фонтанна бежали со всех ног, кружа и петляя, как придется.

И, наконец, один город знает, как очутились на той же улице, где встретились. Но к тому времени оба давно уже забыли, почему гонялись друг за другом, и обоим было наплевать — гонялись да и всё.