Андрей Иванов - Исповедь лунатика

Проповедник, которого я сегодня впустил, как раз и натолкнул меня на эти мысли; друг моей матери по сути тоже проповедник: он верит в работу – в Работу , в то, что человек должен осуществлять какую-то полезную деятельность, даже не на благо рода людского, а для себя. «Это пользительно для тела и души», – сказал он; и еще он бредил утопией: «Все должны получать одинаково».

– Вот ты пожил там, за границей, скажи, я читал, что там не особенно сильно различаются зарплаты… Так пишут, я не знаю… Это так?

Я прикидываюсь дурачком, хочу, чтоб он порассуждал, поговорил побольше, я хочу насладиться его косноязычием.

– Ну, скажем, шофер или водитель автобуса получает немногим меньше, чем профессор в каком-нибудь университете, это так?

Я его убеждаю, что это, конечно, не так, есть у датчан поговорка: богатых у нас мало, но бедных еще меньше , – но чтоб все получали одинаково, нет, это далеко не так. Я видел бедных людей в Дании, я жил у них, хватит пороть чушь! Никогда не было и не будет так, чтоб профессор в университете получал столько же, сколько получает вахтер!

– А вот и есть! – торжествующе восклицает друг моей матери. – В России, мне моя тетка рассказывала, у нее подруга есть, ее муж в университете лекции читает, в госуниверситете, я не знаю, какой он там, Петербургский государственный… Он получает девять тысяч рублей, в то время как их сын работает сторожем в Москве, на актерском учится, но работает ночью сторожем, так он получает восемь с половиной, аккурат почти как отец!!!

Ничего не знаю о России, не стану опровергать этот слух – мы говорили о Западе, а Россия – это совсем другое дело… Россия! Там возможно всё! Он опять про работы… Должно быть так, чтоб все работы оплачивались одинаково… Пока такого нет, надо искать какую-нибудь, потом всё равно подравняется, нужно держаться за любое место… даже возле ямы с отбросами – всё равно держаться… Чем не религия?!

Работа … Работа …

Я сказал проповеднику… сегодня он приперся один, старый, седой, шестьдесят с чем-то, так и быть, впустил; чай… печенье… Я ему сказал, что впустил его только из уважения к его годам, его суставам.

– Поговорим о женщинах?

О женщинах говорить отказался: не до женщин – здоровье не то… Понимаю, здоровье, но поговорить-то можно…

– Разговор о женщинах – разврат.

Начинается…

– Вы мне казались человеком серьезным…

Так, так, так… Не успел сесть за стол, как поучает. Хорошо, хорошо, этот тип с седой бороденкой в старых стоптанных ботинках мне кажется очень важным в их мафии, я не ошибся.

– Слушайте, ни слова о религии, не надо щелкать замком вашего советского портфеля, я вас впустил не затем…

– А зачем же?

– А вот сейчас узнаете. Я вас впустил, потому что с молодыми говорить бесполезно. Они с полуслова не понимают. Жизнь не научила их прислушиваться к тому, что говорят люди. А вы, по всей видимости, тертый калач, в советское время, небось, получали по кумполу…

– Получали… за распространение религиозной пропаганды…

– Всё понятно, я вас сразу признал.

– Так что вы мне хотели сказать? Говорите, я не хочу терять времени даром!

– Именно так, я тоже. Слушайте: ваше мелькание у моих дверей и под окнами мне сильно путает карты, действует на нервы. Теряю сон и обливаюсь потом. Прекратите ходить, или лучше: разберитесь в себе.

– Так, понятно, – с кряхтением встает и к дверям.

– Очень рад, что мы друг друга поняли.

– Не будем вас беспокоить.

– Сделайте одолжение.

Отделались? Посмотрим. Выставил одного – еще не значит, что избавился от остальных.

Моя мать – тот же проповедник: биржа – почта – супермаркет – уборка в музее – биржа – эстонский. Она верит в эстонский, как в волшебную лампу, как в чудодейственную грамоту: произнес фразу на эстонском и получил работу… не работу, а – Работу … Благодать… офисный столик с телефоном и компьютером в Парадизе… Индульгенцию… Избавление… Вечную Пенсию…

У моего дяди своя религия. Звонит по ночам – когда неймется, когда его одолевают мысли, чувства и прочие бесы… не знает, что делать, жизнь представляется ему лабиринтом: есть некий Создатель, Творец, Всевышний, Самый Главный Дедал, который ставит над ним – крысой – эксперимент, гоняет его, дергает по пустякам.

– Такое впечатление, что спит где-то там бесенок, к ноге его привязана веревка, и тянется эта веревка к устройству с маховиком, который приводит в действие невидимые колесики, от них вся неразбериха в мире и творится; и вот как вздрогнет этот бесенок во сне, так все эти колесики и завертятся, превращая нашу жизнь в ад, и мою в том числе!