Вера Колочкова - Исповедь свекрови, или Урок Парацельса

Зато подружки… Во где была картина маслом! Художника бы сюда, чтобы написать совокупный портрет женского злорадства! Ах, сколько счастья в глазах, причем счастья сразу в трех экземплярах! Оксаниного, Ксениного, Снежаниного! Бедная, бедная Лада…

А так, внешне, застолье текло как обычно. Произнесли тост, выпили, закусили. Споров на темы о прочитанных книгах да просмотренных фильмах не вспыхивало, разговор в основном перетекал с высоких цен на продукты на «кто куда отдыхать съездил» и «что оттуда привез». Съели салаты, добрались до горячего. Потом чай с тортом пили. Эля тихо ругала мужа, что выпил лишнего. Тот отбрехивался смешливо, чокаясь с братом очередной рюмкой водки.

Бедная Лада постепенно отпускала лицо на волю. Незаметно, по мере того, как расходились гости. Чем меньше гостей, тем тяжелее лицо. Саша жалела ее и мучилась неловкостью, хотя и не виновата была ни в чем. Лева по большому счету не виноват, а все равно мучилась. Даже посуду взялась после гостей перемывать…

И черт ее дернул задержаться на кухне с этой посудой! Кто просил-то? Правильно когда-то Аринушка носом ткнула — не надо делать того, о чем вас не просят! Надо было скорее домой бежать, по стеночке, не оборачиваясь, кувырком с лестницы! Но — сама виновата…

Сначала она услышала далекий раздраженный голос Лады, видимо из спальни. Потом голос поднялся нотами выше, еще выше, и вот уже прилетел на кухню длинным визгливым монологом…

— …Твою маму терплю, выдрючиваюсь перед ней! Оно мне надо было, скажи? Дружу! Унижаюсь! Мне больше не с кем дружить, ты думаешь? Что значит, никто меня не просил? А ты не знаешь, да, почему я так унижалась? Да я элементарно замуж хочу, идиот! Мне семью создавать пора, ребенка рожать пора, гнездо домашнее вить! Что значит свила, где свила? Вот это одинокое комфортабельное дупло — это гнездо, по-твоему? Я замуж хочу, за-муж. Понимаешь ты это или нет?! И если не хочешь жениться, тогда пошел вон отсюда! Ишь, пристроился тут на бесплатной любви! И серьги свои забирай на хрен! Все сидят, смотрят на него, а он — серьги! Опозорить меня решил, да? Идиот! Ненавижу тебя! И маму твою ненавижу! Я перед ней, как… Как сорокапятка из штанов выпрыгиваю… А она… Жалко, что так получилось, уж поплясала бы она у меня потом… Ты идиот, и мама твоя идиотка!

Что-то зло забубукал в паузу Лева, Лада в монологе выдохлась, видать. Хлопнула вдалеке дверь, и Лада выскочила на кухню, застыла соляным столбом, глядя на нее изумленно-злобно:

— Ой… А я думала, вы ушли…

— А я почти ушла, Ладочка. Считай, нет меня. Желаю тебе всего доброго, все-все, ушла-ушла…

Лада шагнула на кухню, а Саша нырнула в прихожую, торопливо сунула ноги в туфли. Оказались чужие. Сняла, огляделась вокруг себя суетливо. Наверное, она сейчас похожа на испуганную курицу. Какая это странная вещь — послевкусие от чужой ярости, направленной в твою сторону. Ответного гнева не вызывает, а вызывает неловкое дрожание и стыд за того, шибко яростного. И в голове болью звенит, и ладонь норовит проехать мимо рукава плаща. А, вот и туфли нашлись. А шарфик? Да бог с ним, с шарфиком…

Шаги из коридора, Лева решительно идет в сторону кухни. Остановился, увидел ее, брови поползли вверх. Повернул голову в сторону кухонного проема, проговорил холодно, зло:

— Что, надо непременно при маме орать, да? Получила удовольствие? А извиниться за «идиотку» не хочешь, нет?

— Да я ж не знала, что она здесь! — выкрикнула Лада слезно, с досадой. — Я же думала, она ушла!

— Мам, я провожу… — сунулся помочь ей с плащом Лева. — Сейчас, погоди минуту, оденусь…

— Нет уж, уволь, я пойду! Не надо меня провожать. Я сама.

— Ладно… Я сегодня домой приду. Чуть позже. Ну, ты и сама поняла, наверное… После того, что услышала…

Саша ничего ему не ответила, выскочила как ошпаренная. Последнее, что услышала, — Ладин визг, разлетающийся между этажами. Так и спускалась по лестнице под эту прощальную песню-истерику:

— …Ты — уходишь? Ты так думаешь, да? Нет уж, это я тебя из своей жизни выбрасываю, ты, мерзавец! Ах, вещи он собирает, надо же! Давай-давай, вали отсюда! Ты что думаешь, если я в любви каждый день клялась, то и впрямь тебя любила, да? Ага, как же! Щас! Ты же вторец, как чайный заварочный пакетик! Бывший в употреблении вторец! Да ты завтра же приползешь обратно, а я еще подумаю, что с тобой делать! Ведь приползешь, потому что тебе со мной хорошо! Давай, давай… Вещи он собирает, ага…

О, благословенный уличный воздух, хоть и не совсем свежий, но все же можно вдохнуть полной грудью! Уймитесь, сосуды, не колотитесь болью в висках. Все, идем потихоньку, даже не думаем ни о чем, просто дышим, приводим в порядок испуганный организм. Потом, все потом… После таких-то стрессов…