Хюго Клаус - Избранное - Сборник

Мать. Мадам Монж рассказывала мне, что ты прыгал по сцене, словно кенгуру. Не как заяц, а именно как кенгуру.

Отец. А что я мог сделать, что я мог сделать?

Мать (поднимается, глядя в окно). Дождь начинается. Темнеет.

Отец. Ты бы позвонила ей, пусть зайдет в другой раз, на следующей неделе, что ли.

Мать. Паттини, известно ли тебе, какой процент дохода имеет твоя сестра Мириам? Двадцать тысяч. А какую пенсию она получает за мужа? Тысяч десять! И знаешь, когда она умрет? На следующей неделе.

Отец. Ты пять лет это твердишь.

Мать. Раньше мне было все равно: ты по закону получил бы свою долю, и дело с концом. А сейчас нет. Нужно все решить, пока она жива, иначе Хилда останется единственной наследницей, и как нам быть потом? Знаешь, какая часть наследства уйдет святошам, если мы не вмешаемся? Нотариус говорит, две трети. (Кричит.) Томас!

Томас. Иду!

Мать. Мадам Монж рассказывает, что приступ позавчера длился двадцать минут. Она вся посинела и уже не дышала.

Отец. Высокое давление. Со мной такое тоже бывает. Это у нас от матери.

Мать. Знаем, знаем, Паттини. Господи, какая темень на улице!

Отец. Может, она не пойдет в дождь?

Свет в гостиной медленно гаснет и загорается в комнате Андреа. Томас спускается по лестнице и входит в комнату Андреа. Он юн и застенчив. Андреа лежит на постели и курит.

Томас. А ты не хочешь встать?

Андреа. Нет.

Томас. Все еще злишься?

Андреа. Я не злюсь, просто не хочу вставать.

Томас. Как я выгляжу?

Андреа (усмехается). Сногсшибательно!

Томас. Ты думаешь, кузина Хилда такая страшная, такая уродина, что на нее даже смотреть противно?

Андреа. Никакая она не уродина, но видеть я ее не хочу.

Томас. Зато я хочу. Интересно! Мама говорит, что она принесет кучу подарков.

Андреа. Очень может быть. Денег у нее куры не клюют. Ей ничего не стоит прихватить с собой какую-нибудь безделушку, чтобы поддеть тебя на крючок.

Томас. Думаешь, она подарит мне радиоприемник?

Андреа. Нет, на такое она не решится.

Томас. А мама говорит, подарит.

Андреа. Чепуха! (Внезапно вскакивает. Она склонна к истерическим выпадам, как и ее мать.) Никогда здесь не будет приемника, подаренного этой дрянью, я вышвырну его в окно, Томас!

Томас. Но ты же сама мечтала о нем еще неделю назад.

Андреа. Только не от нее.

Томас. Ну так я куплю его тебе, Андреа, послезавтра, вот только менеер Албан возьмет меня на службу. Такой квадратный, как мы видели у Схюттерса, или нет, еще больше, чтобы с трудом прошел в нашу дверь, и непременно восемнадцатиламповый.

Андреа. Да!

Томас. Что скажет кузина Хилда, когда узнает, что ты даже не пожелала встать и поздороваться с ней?

Андреа. А мне-то что?

Томас. Может, передать ей, что ты заболела?

Андреа. О боже, не вздумай говорить! Она тут же примчится ко мне с пузырьками и микстурами, да еще и фрукты притащит! Знаю я ее. Она ведь в медсестры готовилась, да тетя Мириам не позволила.

Томас. Я могу сказать, что у тебя заразная болезнь, очень опасная. Стоит ей переступить порог твоей комнаты, и она тут же подхватит заразу. Вся покроется красными пятнами, а если ты кашлянешь ей в лицо, она упадет замертво.

Андреа. Нет, Томас. (Смеется.) Она немедленно поднимет на ноги всех докторов мамочки да еще вызовет «скорую».

Томас. А вот и «скорая». (Завывает, подражая сирене «скорой помощи», и носится по комнате.)

Андреа. Они положат меня на носилки и потащат в больницу, не спрашивая.

Томас. Значит, она к тебе хорошо относится, если прибежит с фруктами и вызовет докторов?

Андреа. Может быть. Но я-то к ней плохо отношусь.

Томас. За что ты ее не любишь? Ты сердишься на нее?

Андреа (отворачивается). Нет.

Томас. Сегодня мне приснился менеер Албан. Он принимал меня в огромном зале величиной с целую фабрику, совершенно пустом. Усадил меня в глубокое кожаное кресло поближе к себе. «Так вот ты какой, Томас», — произнес он так тихо и сердечно, совсем как отец, Андреа…

Андреа. Только не твой отец.

Томас. Ну да, он намного старше и добрый. А я отвечаю: «Да, менеер Албан, это я, Томас, новый шофер, к вашим услугам». «Ну что ж, поехали, — говорит он, — посмотрим тебя в деле». «Отлично», — говорю я. Мы выходим, он садится на переднее сиденье рядом со мной. Мы едем по дороге, покрытой гравием, через лес, выезжаем из Антверпена, несемся через луга и поля, представляешь, Андреа, а за нами мчатся коровы, и только хвосты в воздухе мелькают.

Андреа. Ну и как, менеер Албан остался доволен?