Дженнифер Джонстон - Далеко ли до Вавилона? Старая шутка

Поезд опять вырвался на свет. Внизу, у самой насыпи, море глубокое и мрачное, а дальше, где на него не падает вечерняя тень холма, оно еще весело искрится. По заливу летят наперегонки штук десять яхт, белые паруса надуты ветром. Кликети, кликети. Опять она вяжет, пальцы так и пляшут, моток коричневой шерсти подпрыгивает на коленях. Один из попутчиков опять поглядел на часы, недовольно поморщился. Не терпится ему. По другую сторону за окном уже не поля, а пригородные сады, чистенькие цветочные клумбы, теннисные площадки, аккуратные огородики, полощется на ветру сохнущее белье. Потом — словно глубокое ущелье, с двух сторон только и видны крутые каменные стены да вверху тонкая полоска неба, и колеса опять оглушительно загремели.

Снова дома, задворки, в просветах мелькает море, потом Меррион, громадный пляж протянулся до самого Хоута, сейчас он почти пуст, только вдали у самой воды — стая чаек да бегают с собакой несколько ребятишек. Поезд опять сворачивает прочь от берега, дома все тесней жмутся друг к другу, ни пятнышка зелени. Закопченные окна хмуро глядят на проносящийся мимо поезд, серый и рыжий кирпич, ни деревца; там и сям в темных комнатах уже засветились лампы. Пожилая дама свернула вязанье и сунула в большую черную сумку. Солидные попутчики дружно зашуршали газетами; один аккуратно сложил свою и сунул в карман, другой оставил свою на сиденье. Один зевнул, другой опять посмотрел на часы.

Кликети клак. Клакети клик. Клик… клик…

Гарри стоял на ступеньках у входа в контору и ждал.

— Здравствуй, Нэнси. — Он снял шляпу.

— Вот те на! Неужели вы давно ждете!

— Нет. Нет. Ничего подобного. Ну… пойдем перекусим.

Он надел шляпу, и они пошли по улице.

В окнах верхних этажей еще вспыхивало вечернее солнце. Сигналы, подумала Нэнси. Тайные световые сигналы передаются с улицы на улицу. Мимо пробежал трамвай, от проводов над головой с треском посыпались искры. Еще сигналы. Сегодня вечером город полон тайн.

Гарри взял ее за локоть и властно повел по улице.

— Ты мило выглядишь. Новый наряд?

Она покраснела от удовольствия.

— Просто я сегодня аккуратно оделась. Только и всего. Тетя Мэри грозно за мной надзирала. И сказала, в кои веки у меня приличный вид. Вы согласны?

— Безусловно.

— Безусловно приличный вид. Как благородно! Не параличный вид, не горчичный вид и даже не…

— Замолчи, Нэнси! Почему ты всегда болтаешь невесть что!

— А где Мэйв?

Незаметно, в кармане она скрестила пальцы. Не придет! Какое счастье! И никогда больше не придет. Утонула во всей красе, как Офелия или та, что пошла скликать коров с зыбучих Дийских песков [46] Из стихотворения Чарлза Кингсли (1819–1875). . Волосы разметались по воде, лилии, так все романтично. Какое счастье! Прекрасная покойница. Тетя Мэри возложит на гроб прекрасный венок, она мастерица подбирать цветы. Скручивает и переплетает стебли. Куда лучше, чем заказывать нечто чопорное в магазине. Над могилой все станут проливать слезы. Гарри проведет год в благородной скорби, а потом…

— …так что она встретит нас в театре, — объяснял он.

— А… ага… да! — вздохнула Нэнси.

Он свел ее с тротуара. Из-за угла подул ветерок и проводил их через улицу. Запахло пылью и навозом. Трамвайные рельсы на булыжной мостовой — точно серебряные ленты.

— Вот я и подумал, что мы поедим в закусочной Бьюли. Понимаешь, так быстрей. Ты не против?

Нэнси подняла голову и улыбнулась ему.

— Да ради бога, как хотите!

По Дейм-стрит прокатил грузовик, полный солдат, и помчался мимо Ирландского Банка к реке.

— Я полагаю, они едут кого-нибудь расстреливать. — Нэнси попыталась завязать светскую беседу.

Гарри нахмурился, но промолчал.

Она взяла его под руку.

— Может, если бы вы после войны не ушли из армии, вы бы сейчас ехали с ними. Кого-нибудь расстреливать.

Мимо, покачиваясь, прошел трамвай, горделивый корабль на рельсах.

— Как бы это вам понравилось?

Она подергала его руку, ожидая ответа.

— Я не прочь бы добраться до кое-кого из этих мерзавцев.

Он полотно сжал губы, чтоб не сорвались еще какие-то слова, и опустил глаза на свои ноги в начищенных черных башмаках, переступающие по тротуару.

— Гарри?

— Хватит.

По Графтон-стрит шли в молчании. Когда переходили через улицу к «Восточному кафе Бьюли», перед ними проехал автомобиль, за рулем сидел немолодой человек. Он вел машину медленно, Нэнси подалась вперед, всматриваясь ему в лицо.

Теплый аромат свежесмолотого кофе обдал их и словно втянул через вращающиеся двери в кафе.