Василий Аксенов - Коллеги

Он вышел вместе с Дашей, зашел в больницу за сумкой и договорился с сестрой, что она тоже придет на брандвахту, как только закончит раздачу лекарств и процедуры. Нахлобучил ушанку, перекинул сумку через плечо и вышел во двор. На земле уже лежали сумерки, а небо разливалось томительной зеленью. Над головой первая звезда словно шевелилась от легкого морозного ветерка. Зеленин на миг задержался, посмотрел в небо и почему-то вспомнил блоковский город, охваченный тревожным ожиданием таинственных кораблей. Он вздохнул и увидел, что на крыльце флигеля, широко расставив ноги, стоит Максимов.

— Ты что, Макс?

— Сашка, хочешь, я с тобой пойду?

— Думаешь, я сам не справлюсь?

— На всякий случай, а? И веселее будет…

— Спасибо, Лешка, ты лучше отдохни: завтра марш-бросок на Журавлиные.

— Давай-ка пойдем вдвоем, Саша, знаешь…

— А, перестань! — махнул рукой Зеленин и потрусил к воротам.

Максимов вернулся в столовую. Владька сидел на тахте, покуривал.

— Дней через десять, — сказал Алексей, — мы будем уже далеко друг от друга.

Он подошел к приемнику, включил его, пошарив на длинных волнах, нашел Москву. Звуки большого зала вошли в комнату. Отчетливо слышалось покашливание и хлопанье стульев.

— Начинаем заключительный концерт фестивального конкурса. Выступают участники студенческой самодеятельности города Москвы…

Пауза.

— Студентка Московского университета Инна Зеленина исполняет ноктюрн Шопена.

Максимов охнул, Карпов вскочил.

— А Сашка-то, Сашка… Проклятье!

— Тише!

Зеленин подходил к пристани. Безлюдная, преображенная толстыми сугробами, она была печальна. Метрах в пятидесяти от берега темнели тела барж, находившихся во льдах на зимнем отстое. Он решил пойти кратчайшим путем, мимо складов, выбраться на озеро и по протоптанной на льду тропинке добраться до брандвахты, Вокруг стояла настолько плотная тишина, что казалось, уши заложены ватными тампонами. Чтобы рассеять это ощущение, Зеленин начал прислушиваться к скрипу снега под своими ногами и неожиданно различил посторонний звук. Это был храп. Сторож Луконя сидел, завернувшись в свой могучий тулуп, возле стены одного из складских зданий. Голова его бессильно свисала набок. Открытый рот чернел среди серой бороденки, как нора.

— Опять поднабрался, — подумал вслух Зеленин. Он хотел разбудить Луконю, но, решив, что тот все равно сразу же заснет, прошел мимо и свернул за угол. И тут он снова услышал звук — вороватый стук железа по железу. Это был звук активной преступной жизни. Звук трусливый и в то же время угрожающий — не подходи! Зеленин ускорил шаги и увидел у дверей склада две копошившиеся фигуры. В желтом пятне фонарика — огромный висячий замок.

«Я иду на вызов, меня ждет роженица», — подумал он, вздрогнул, почувствовав свое одиночество, и гаркнул:

— Стой!

Темные фигуры бросились в разные стороны. Одна юркнула за угол склада, другая метнулась к озеру и скатилась под обрыв. Не отдавая себе отчета в происходящем, Зеленин побежал за этим вторым. Гнаться было трудно: ноги увязали в снегу. А тот уже выбирался на голый лед.

«Все равно уйдет, — подумал Зеленин. — Лучше пойду на брандвахту, а оттуда пошлю кого-нибудь в милицию».

Но в это время фигура впереди остановилась, обернулась. Лунный свет сделал ее рельефной. Александр узнал четырехугольные плечи и бычий наклон Федьки Бугрова. Федька всмотрелся, потом чиркнул спичкой, закурил и спокойно пошел на Зеленина.

«Поперечное положение — дело не шуточное. Надо повернуться и бежать на брандвахту. Не мое дело — бандитов ловить».

Зеленин зачем-то дрожащими пальцами туже затянул шарф, глубоко, до самых последних бронхов, вдохнул в себя морозный воздух и пошел навстречу Федьке.

— Стойте, Бугров! — сказал он, когда они сблизились. — Сейчас я вас передам сторожу.

— Да ну? — буркнул Федор и вздохнул. — Ничего не поделаешь, придется подчиниться.

Он сделал еще шаг к Зеленину, дохнул сивушно-табачным перегаром и с размаху ударил его по виску. Подбежал, ткнул упавшего сапогом в лицо и отскочил. Зеленин беспомощно ворочался на снегу. В глазах его колыхался красный туман. Откуда-то сверху, с края пропасти, донесся до него голос:

— Это тебе, вонючка, за польки-кадрили. А сейчас вставай и беги. Нашепчешь кому-нибудь — задавлю, как клопа.

Зеленин встал. Пошел на Федьку. Тот сделал шаг назад, взвизгнул:

— Уйди! Уйди от греха!

— Врешь, негодяй! — прошептал Саша.