Василий Аксенов - Коллеги

Друзья надвинули шапки, положили лыжи на плечи и пошли к станции, скользя в своих тяжелых ботинках. С грохотом они ввалились в буфет и разбудили продавца, дремавшего за прилавком. Из-под халата у него выглядывала засаленная телогрейка, в недельной щетине слабо мерцали глазки. Буфет был засижен мухами. За стеклом стояло несколько бутылок шампанского, валя* лось две-три банки консервов.

— Откуда и куда, люди хорошие? — подозрительно мигнул буфетчик.

— Мы, дед, с Частой Пилы, — ответил Максимов.

— А-а… Ну, как там?

— Чего?

— С промтоварами как там у вас?

— Блеск! Вот что, дед, вскипяти-ка нам чайку и отвесь полкило колбаски. Автобус на Круглогорье когда будет?

Буфетчик объяснил, что автобус будет не раньше чем через час, постоит здесь с полчасика и потом только тронется в обратный путь.

— Шасейка у нас никудышная. А в Круглогорье, граждане, хорошо. И масло вам и сахар! Все через нас и мимо нас к ним идет. Строительство там.

Ребята решили идти на лыжах вдоль «шасейки» до тех пор, пока их не нагонит автобус.

…Они шли уже больше трех часов, а лесу все не было конца. Торжественно нависали над лыжней ветви елей. Ели, ели… Могущественное племя в богатых зеленых шубах с белыми выпушками, а среди них, как бедные родственники, зябкие осинки и березки. Временами в лесу попадались впадины, на дне которых угадывались замерзшие ручьи. Тогда лидер Владька Карпов усиливал темп, отклонялся в сторону и начинал крутить слалом.

Алексей, который ходил на лыжах гораздо хуже Карлова, уже порядком устал от бега, от тишины и заскучал от безлюдья, когда на фоне сплошной хвои мелькнула красно-желтая табличка автобусной остановки — визитная карточка прогресса.

— Все! — сказал Максимов и воткнул палки в снег. — Пусть занесут меня метели. «А жене скажи слова прощальные». — С добрым чувством он облокотился о столб. Столб был срублен, обтесан и врыт в землю людьми. Они, наверное, галдели и дымили махоркой, когда проделывали это.

— Притомился, витязь? — спросил Карпов. — Ну ладно, поищем жилья. Раз тут остановка, должно быть и жилье.

— Чую запах! — по-сусанински завопил Максимов и добавил деловито: — Дымком потягивает. Щами.

— Селедочкой! — простонал Карпов.

— Перцовкой! — гаркнул Максимов.

— А может, тут резиденция этого… знаешь, с рогами, с хвостиком?

— Душу заложу! — рявкнул Алексей.

Из— за поворота дороги показался грузовик с крытым кузовом. Он шел медленно, погружался в ухабы и выныривал из них, как катер в тяжелых волнах. Ребята замахали перчатками и палками. Поравнявшись с ними, водитель открыл дверцу и молча уставился.

— Вы не в Круглогорье? — спросил Максимов.

— На Стеклянный я. — По лицу водителя было видно, что в нем борется любопытство с мужской суровостью. — А чего? Залазьте, подброшу.

Он вылез из кабины, потоптался в снегу и потом, когда ребята уже взгромоздились в кузов, равнодушно спросил:

— Агитпробег, что ли?

— Нет, мы врачи.

— Ага, — сказал шофер так, как будто теперь для него все стало ясно, как будто он привык видеть врачей, передвигающихся попарно в лесу на лыжах.

Грузовик начал карабкаться по ухабам довольно резко. Ребята катались на каких-то мешках и стонали от смеха. Вдруг машина покатила ровно. Карпов подполз к заднему борту и увидел внизу огромный карьер, желтые отвалы песка, копошащихся людей, грузовики, бульдозеры…

Машина мчалась с бешеной скоростью и через полтора часа въехала в поселок. Остановилась. Появилось розовое лицо водителя с сигаретой в зубах.

— Станция «Вылезай», — сказал он. — Вам к Саше?

— Что?

— Ну, к доктору нашему, что ли, в больницу?

— Вы его знаете?

— Кто его не знает! Ребята попрыгали вниз.

— Тут близко. Советую по льду срезать. В березовой роще больница.

Максимов протянул ему четвертную. Водитель покосился на деньги, выбросил окурок и зашагал к машине.

— Эх, медицина! — протянул он разочарованно. Алексей хмыкнул, покрутил ассигнацию и почему-то

сунул ее в карман Владькиной куртки.

Над Круглогорьем небо было чистым. Лишь маленькие, узкие тучки, как лодки, стремительно мчались по нему, словно пытаясь догнать сдвинутую к северу тяжелую армаду. Крепкий ветер шумел в проводах, клонил ели и веселил людей. Солнце висело за старенькой церковкой, делая ее загадочной. Косые лучи освещали крутобокий холм-погост, на котором крестики были словно вырезаны из фольги, словно дрожали на ветру.

Ребята пошли по мосткам, с интересом поглядывая по сторонам и вызывая любопытство редких прохожих. На них оборачивались, шептались, а когда они скатились на лед озера, к обрыву набежала кучка ребятишек.