Валерий Каменев - Крутой вираж…

Дроздов же поначалу показался нам мужиком суровым, но справедливым. Когда он объявлял взыскание, обязательно уточнял: «Понятно?». И все разумели, что имелось в виду: «Понятно за что? Справедливо?». И тут уж лучше морду недовольно не корчить. А то, как гаркнет: «Чт-о-о?»

Однако вскоре у него обнаружилась одна странность, связанная с прежней профессиональной деятельностью. А служил он и воевал, как оказалось, в войсковой разведке. Ну, понятно, там главная работа: просочиться через линию фронта, языка взять и тому подобное. Вот и у нас он стал…В общем, как привык. Известно, что, при проверке постов, проверяющий должен подходить к часовому в сопровождении «разводящего» открыто, чтобы тот заранее мог обнаружить их приближение. Не дай бог часового «пугать»! Ночью. Многие стоят на посту и без того напуганные. Карабин часового заряжен боевыми патронами, с испугу может и пальнуть.

Дроздову же нужно было обязательно «просочиться» к часовому незаметно. Обычно он тихо подкрадывался из-за какого-нибудь темного угла, и, неожиданно возникая перед часовым, орал жутким голосом:

— Подъем! Смирно! — если заставал часового дремлющим. Или:

— Ну, что — «Стой, кто идет?» — если часовой хоть и оказывался в состоянии нормального ночного бодрствования, но все же прозевал проникновение «лазутчика».

Случилось это, когда в очередной раз глубокой ночью Дроздов проверял несение службы часовыми. На одном из постов обнаружил, что часовой, а это был Суслик, забравшись в постовую будку, спит. Спит стоя, обнявши карабин. Не долго думая, Дроздов опрокинул будку вместе с Сусликом на землю. «Шутка» могла иметь тяжелые последствия. Шок Суслика с остаточными явлениями психики — само собой. Кроме того, карабин был снаряжен штыком. При падении будки штык мог воткнуться куда угодно — в лицо, в горло. На этот раз все обошлось. Но последствия были …

Остаточные явления психики Суслика, вызванные глубоким долго переживаемым испугом, трансформировались в навязчивую идею. Идею мести. И вот однажды, глубокой ночью, Дроздов, как обычно, используя свое мастерство разведчика, незаметно прокрался на территорию поста. Часового на посту видно не было. Зато будка не было пуста. Когда Дроздов, уже подобравшись к будке, приготовился ее опрокидывать на землю, сзади одновременно с характерным звуком затвора, загоняющего боевой патрон в патронник, раздались команды:

— Стой! Ложись! — и тут же прозвучал выстрел.

— Предупредительный! — заорал Суслик, — не двигаться! Следующий — на поражение. — Попытка Дроздова объясниться с часовым ни к чему не привела, она лишь распалила Суслика еще больше, и он с наслаждением продолжал орать:

— Лежать! Буду стрелять! — В караульном помещении выстрела не услыхали, и «разводящий» прибыл на пост Суслика только через час. Все это время Дроздов, будучи под прицелом карабина, пролежал, уткнувшись носом в землю и боясь пошевелиться.

Как ни странно, курсанта даже не наказали. Он притворился сильно напуганным. Что взять с «двинутого?». Кроме того, формально он действовал правильно. Ведь он Дроздова «не узнал» и даже «не мог предположить», что человек, скрытно пробирающийся на территорию поста, мог оказаться его командиром. А то, что свою шинель повесил на гвоздик в будке — так было жарко. И действительно, была весна, и температура даже ночью оставалась выше нуля. После этого случая Дроздов, напрочь, «забыл» свои навыки разведчика. Кстати, Суслику он ни словом, ни делом — никак не напоминал о произошедшем. Правильный все-таки мужик.

Когда после приказа о присвоении офицерских званий состоялся выпускной вечер, бывшие курсанты вместе с Сусликом подошли к взводному, типа того — извиниться. Он выпил с ними, как с равными, и даже похвалил Суслика — в том духе, что бывают случаи, когда поступать нужно именно подобным образом, решительно. Пользуясь случаем, ребята попытались разговорить его о службе в разведке. Дроздову эта тема пришлась не по вкусу, он сразу изменил тон разговора:

— Вот вы, ребята, теперь — офицеры. Представляете, что это за профессия? Людей убивать! А кто из вас, свинью может зарезать или, хотя бы, курицу. То-то же! Стрелять по врагу на расстоянии — из карабина или пушки не так уж сложно. Почти — как по мишени. А представьте себе — зарезать ножом. Человека! Лицом к лицу! Это и есть разведка. Война не на расстоянии, а лицом к лицу.

Виктор попробовал представить. Нет, не смог бы. А может быть и смог бы — если по-настоящему встанет вопрос: кто — кого. Ему показалось, что он Дроздова понял — обстоятельства формируют нас — не только навыки, но и психологию, и жесткость, и остальное…И еще: в условиях войны проходят проверку те качества человека, которые определяют его способность выжить. Боевые летчики — истребители рассказывали, что больше половины всех потерь приходилось на летчиков в их первом бою. Первый бой — жестокая проверка: способен воевать и выжить или нет. Остался жив — не только проверку прошел, но и поверил в себя. И познал то, что никаким другим способом познать нельзя. Заглянул в глаза смерти.