Теренс Уайт - Король Артур (сборник)

— Я обязательно отдохну, — воскликнул Мерлин. — Как только сражение кончится, я отправлюсь пешком в Северный Хумберланд. У меня есть наставник по имени Блейз, живущий в Северном Хумберланде, как знать, вдруг он сможет сказать мне, что именно я пытаюсь припомнить. А потом мы с ним понаблюдаем за дикими птицами. Он великий знаток диких птиц.

— Вот и хорошо, — сказал Артур. — Отдохни как следует. А после, когда ты вернешься, мы сможем придумать, как нам помешать Нимуе.

Старик перестал возиться с пальцами и бросил на Короля острый взгляд.

— Невинный ты человек, Артур, — сказал он. — И очень добрый, честное слово.

— О чем это ты?

— Ты что-нибудь помнишь о волшебстве, которым владел, когда был еще маленьким?

— Нет. Разве я владел каким-либо волшебством? Я помню, что интересовался зверями и птицами. Собственно, потому я и устроил в Тауэре зверинец. Но о волшебстве не помню.

— Люди забывают об этом, — сказал Мерлин. — Ты, верно, и притч не помнишь, которые я рассказывал тебе, когда пытался что-либо объяснить?

— Помню, конечно. Одна была про какого-то Равви, ты ее рассказывал, когда я хотел куда-нибудь взять с собой Кэя. Я, правда, так и не понял, зачем умерла корова.

— Ладно, сейчас я хочу рассказать тебе еще одну притчу.

— Послушаю с удовольствием.

— На Востоке, возможно, в том же городе, где родился Равви Иаханан, был один человек, который шел по базару в Дамаске и вдруг нос к носу столкнулся со Смертью. Он заметил удивленное выражение на страшном лице призрака, однако они миновали друг друга, не обменявшись ни еловом. Человек напугался и отправился к мудрецу спросить, что ему делать. Мудрец сказал, что Смерть, скорее всего, явилась в Дамаск, чтобы завтра поутру забрать его с собой. От этого бедняга пришел в ужас и спросил, не может ли он как-нибудь избежать такой участи. Думали они, думали и надумали только, что жертве следует за ночь верхом доскакать до Алеппо, тем самым ускользнув от черепа с кровавыми костями.

— И вот человек этот поскакал в Алеппо, — страшная была скачка, ибо никому еще не удавалось добраться туда за одну ночь, — и когда он туда добрался, он отправился на базарную площадь, радуясь, что ускользнул от Смерти.

— Тут-то Смерть и подошла к нему и хлопнула по плечу. «Прости меня, — сказала она, — но я пришла за тобой». «Но как же так, — вскричал охваченный ужасом человек, — мне казалось, что вчера я встретил тебя в Дамаске!» «Верно, — ответила Смерть. — Потому я и удивилась, ибо мне было велено встретиться с тобой сегодня — в Алеппо».

Некоторое время Артур размышлял над этой страшной, хоть и затасканной историей, а затем сказал:

— Стало быть, пытаться спастись от Нимуи бессмысленно?

— Даже если бы я того хотел, — сказал Мерлин, — и то было бы бессмысленно. Существует некое свойство Времени и Пространства, которое еще предстоит обнаружить философу по имени Эйнштейн. Кое-кто называет его Судьбой.

— Но вот чего я не могу переварить, так это того, что ты окажешься жабой в норе.

— Ай, ладно, — сказал Мерлин, — ради любви люди и не то еще делают. И потом, почему это жаба в норе непременно несчастна, — да не больше, чем ты во сне, к примеру. Обдумаю кое-что, пока меня оттуда не выпустят.

— Так тебя все-таки выпустят?

— Я скажу тебе еще кое-что, Король, и возможно, оно тебя удивит. Это случится не скоро, сотни лет пройдут, но мы с тобою вернемся, оба. Знаешь, что будет написано у тебя на могиле? Hie jacet Arthurus Rex quandam Rexque futurus. Латынь еще помнишь? Это означает: Король былого и грядущего.

— И я возвращусь назад, так же, как ты?

— Некоторые говорят — из долины Авалона. Король молчал, задумавшись. Снаружи стояла глубокая ночь, и в ярко освещенном шатре было тихо. Шаги часовых по траве не долетали сюда,

— Интересно, — сказал он наконец, — а будут ли люди помнить о нашем Круглом Столе?

Мерлин не ответил. Голова его клонилась к белой бороде, кисти рук были сжаты коленями.

— Что же они будут за люди, Мерлин? — несчастным голосом воскликнул молодой человек.

Королева Лоутеана замкнулась у себя в покое, прервав всякие отношения со своими гостями, и Пеллинор совершил трапезу в одиночестве. Затем он пошел прогуляться по берегу, любовался чайками, что пролетали над ним подобно белым гусиным перьям с остриями, аккуратно обмакнутыми в чернила. Старые бакланы стояли, будто распятия, на камнях и сушили крылья. Он испытывал привычную грусть, но вместе с ней и чувство некоего неудобства, — ему словно недоставало чего-то. Чего именно — он не знал. Недоставало же ему Паломида и Груммора, но они как-то не приходили в голову.