Ирэн Роздобудько - Двенадцать. Увядшие цветы выбрасывают (сборник)

Стефка, а за ней и все остальные, захихикали в кулачок.

– Ничего не вижу смешного! – возмутился Директор. – Посмотрите, как они прикипают к телику, когда идет «Бедная Настя»! А это ж сплошной гламур!

– А что в таком случае перепадет старикам? – спросила Старшая Медсестра.

– Презервативы с клубничным вкусом! – захохотал Заведующий культмассовым сектором.

– Хватит, господа! – постучал по столу карандашом Директор. – Оставим дурацкие шутки. Лучше подумаем о концерте или капустнике!

– Ага. И я снова буду играть на баяне песни советских композиторов!!! – ехидно сказал Завкультмас.

– И сыграете, – сказал Директор, – в конце концов, это входит в ваши обязанности!

– А я скоро уволюсь, – не успокаивался тот. – Меня приглашали пожарником в театр… Там хоть зарплата повыше…

– Ваше право. Кто еще хочет высказаться?

– Можно прочитать отрывки из какой-нибудь пьесы, – предложила Библиотекарша, – Я поищу такую, чтобы была из времен их молодости. Подберем соответствующую музыку, зажжем свечи…

– …и будем читать «Поднятую целину»… – снова съехидничал Завкультмас.

– Ну, тогда можно инсценировать какой-нибудь рассказ Чехова, – не сдавалась Библиотекарша, – чтобы все было по-домашнему, тепло…

– А кто будет читать?

– Так у нас же есть актриса! – воскликнула Старшая Медсестра, бросив взгляд на притихшую Стефку. – Стефания, ты же, кажется, собираешься в театральный? Вот и будет тебе тренировка перед экзаменами! Достанем костюм… Прочитаешь монолог Офелии или Джульетты…

Эта мысль ошпарила Стефку, будто на нее вылили ведро кипятка.

– Я не собираюсь в театральный! – неожиданно для себя уверенно произнесла она. – Откуда вы это взяли?!

– Как это «откуда»?! – растерялась Старшая. – А кто летом рыдал у меня в ординаторской после третьего тура?! Кого я отпаивала валокордином?! Что, передумала уже? Быстро…

– Ну и молодец! – поддержал Стефку Директор. – Что теперь за театр? Стыд один, нищета на фоне, извиняюсь, пьянства… И билеты по сто баксов на заезжих антрепренеров. Театр абсурда. А у нас – жизнь! Правда, Стефания?

И Стефка совершенно серьезно ответила: «Правда». А потом молчала, пока в ее голову не пришла чудная идея, которую она и высказала и которую, к ее удивлению, поддержали все присутствующие. Даже Завкультмас. Даже нянечки.

Вместо песен и танцев Стефка предложила, чтобы каждый обитатель Дома рассказал самую яркую историю из своей жизни. И пусть горят свечи, звучит тихая музыка, а посреди зала стоит большая елка. И пусть все это зафиксирует на кинопленку ее знакомый оператор, который… пока что работает фотографом.

– Есть в обществе две категории, которые я терпеть не могу! Первая – это те (в основном мужчины неопределенного возраста), кто во время дня толпится под гастрономом, особенно вечером, когда бедные женщины в мохеровых беретах тащат домой сумки с продуктами… Вторая – те, кто до утра скачут в навороченных ночных клубах под подобострастным прицелом телекамер. Потом такие вечеринки «нон-стоп» крутят по молодежным музыкальным каналам. Собственно говоря, между этими двумя категориями есть что-то общее: выражение лиц! Как правило, они бессмысленны. Только у первой категории эти лица – испитые, в глазах плещется водка, а под ними – тяжелые «мешки», как следствие «нечеловеческой усталости». У других – бессмысленность возникает на почве такой же бессмысленной музыки и транквилизаторов. Первые – неухоженные и грязные, ведь мамы не научили их стирать собственные носки, вторые блестят потными от танцев телами, как искусственные бриллианты. Первые выручают друг друга кредитом на «стопарик», вторые одалживают тысячи баксов «до утра, когда предок отстегнет». И первые и вторые – обезьяны, пропащая сила, зверинец, царство теней, роботы-саморазрушители. А между этими двумя видами деградации – та славная прослойка «нормальности», которую гордо именуют «средним классом». Судить о том, существует ли таковой вообще в искривленном пространстве, – гиблое дело, риторический вопрос. Есть еще политики – это инопланетяне, «зеленые человечки»… Но где-то вдали есть еще те, которых никто не замечает (разве что во время праздников): старики и дети. Они – как святые…