Сергей Саканский - Разбег и пробежка (сборник)

И Ястребов не просто хотел ее, он был уверен, что Оксанка рано или поздно будет его: Дайте только срок…

Итак, невысокого роста, но красивый и уверенный в себе, немолодой, но импозантный человек приходил два-три раза в неделю в магазинчик «Лесной», именно в те дни, когда была смена Оксанки, заказывал пачку «Парламента» и перекидывался двумя-тремя словами с девушкой, которую тайно любил и чьей благосклонности добивался.

И с каждым днем Оксанка смотрела на богатого, щедрого клиента все более благосклонно, и в какой-то момент в ее хорошенькую головку с маленьким, не очень-то прочным черепом, пришла – не могла не прийти – странная мысль о том, что неплохо бы с ним попробовать, хотя бы попробовать: А вдруг это именно то, что ей нужно?

Именно так, с внешней стороны прилавка, для подходящего оттуда Ястребова, выглядела эта ситуация. Но мы, как правило, неадекватно оцениваем и ситуации вокруг нас, и самих себя. Вот и майор Ястребов…

С внутренней стороны прилавка мир выглядел по-другому.

– Слышь, Оксанк! Вон опять твой хлопец пилит.

– С чего же мой та?

– Так он ко мне, что ли, ходит?

– Может, он просто в магазин ходит…

– Ага, в магазин. Я же вижу, как он перед тобой выебывается. Бабок у него нет, ясно. Я их, уродов, за милю чую. Но туда же: «Парламент» ему подавай.

– Да гонит он. В зипунишке каком-то ходит, а перчатки дорогие. Зажигалка за триста рублей. Точно: подпольный миллионер, вроде Остапа Бендера. Я его склею, будь спок. Вот только Арман вернется…

Арман вернулся из Турции в конце октября. Он появился внезапно, будто джинн: Оксанка вынырнула из-под прилавка, где распаковывала коробку с тоником, и встретила жгучий взгляд его чайных глаз.

Не сказав ни слова, Арман взял Оксанку за руку, обошел вокруг стойки, прижал к груди и поцеловал. Оксанка ослабла, она бы свалилась на пол, если бы Арман не держал…

Он увлек ее в подсобку. Там подняла голову Сария, поставила полупустую чашку на стол и вышла из подсобки в зал, высоко держа красивую голову. Сария была раньше девушкой Армана, и какое-то время они любили его вдвоем, запирая дверь магазина на засов, пока Арман, наконец, не понял, что любит Оксанку, и только ее… Сария затаила злобу на Оксанку: пусть читатель думает, что это сработает где-нибудь в конце нашего рассказа.

Арман поднял Оксанку на руки и закружил, с ее ног слетели черевички… Он любил ее долго, сильно: любил классически, в рот и в зад, снова классически, вращал ее, как балеринку, жевал ее трусики, спускал ей слюну на язык, а кончил – в груди. И снова любил: в подмышки и между лопаток, в пупочек и в ступни, опять классически, а кончил – в рот.

– Ну, здравствуй, наконец! – сказал он, когда они сели за стол, и налили себе по чашке зеленого чая.

Это была игра. Именно так Арман выражал свою любовь: войти, не сказать ни слова, сразу увлечь ее в песню о главном…

Арман протянул руку над столом, и Оксанка крепко пожала ее.

Ястребов вошел в магазин. На нем были темные очки марки «Шпенглер». Он снял очки сразу, как только вошел: так складывают зонтик. Дело в том, что на улице был ясный морозный день, и всё ослепительно блистало – вот почему сегодня нужны именно темные очки, для тех, конечно, кто может позволить себе их иметь.

Держа очки глубоко в ладони, так что было видно только одно целое стекло, Ястребов остановился перед прилавком, чтобы указать очками в сторону табачной полочки, и тут только заметил, что за прилавком стоит не Оксанка, а Сария.

– Пачку «Парламента», как всегда, – сказал Ястребов, и в голосе его прозвучало отчаяние.

Он покосил глазами туда-сюда: не спряталась ли Оксанка где-нибудь за коробками, ящиками? Или она в подсобке сидит и сейчас выйдет?

В подсобке действительно кто-то был: оттуда слышался равномерный стук. Гвоздь забивает, что ли?

Внезапно стук прекратился, и Ястребову показалось, будто хриплый мужской голос отчетливо произнес:

– Асса!

Затем послышались шаги и фарфоровый звон: так разливают чай в чашки.

Сария подала Ястребову сигареты, почему-то тревожно косясь на закрытую дверь подсобки.

– А девушки вашей нет! – весело сказала она, и Ястребов почувствовал, что краснеет.

– А где же она? – серьезно спросил он, будто и впрямь речь шла о какой-то его девушке …

– Отдыхает, – сказала Сария, кивнув на дверь подсобки.

Ястребов вышел. Странный какой-то отдых, если оттуда только что доносился стук забиваемого гвоздя…