Петер Штамм - Агнес

— Потому что он существует для меня. И потому что он меня любит.

— А почему ты вернулась ко мне?

— Если ты этого не знаешь… — произнесла Агнес, — потому что я тебя люблю, только тебя. Даже если ты в это никак не веришь.

На следующее утро Агнес встала простуженной.

— Крыша тебе не полезна, — заметил я.

Весь день она провела в постели читая, а я сидел в гостиной и смотрел телевизор. После обеда я ненадолго вышел, чтобы купить свежего хлеба. Магазинчик внизу я уже несколько недель обходил стороной. На улице шел сильный снег, и ветер нес снежинки мне прямо в лицо. Когда я вернулся домой, то застал Агнес сидящей со скрещенными ногами в постели. Одеяло соскользнуло с нее. Она плакала.

— Ты должна накрыться, — сказал я, — что случилось?

У нее на коленях лежала раскрытая антология Нортона, и она показала на стихотворение. Это было «A Refusal to Mourn the Death, by Fire, of a Child in London» note 6Дилана Томаса.

Deep with the first dead lies London's daughter,

Robed in the long friends,

The grains beyond age, the dark veins of her mother,

Secret by unmourning water

Of the riding Thames.

After the first death, there is no other. note 7

— Я не понимаю, — признался я.

— Если нет больше смерти, то нет и жизни, — ответила Агнес.

— Это всего лишь стихотворение, — сказал я, — ты не должна относиться к этому так серьезно. Это всего лишь слова.

— Во мне умер ребенок, — произнесла Агнес, — у меня в животе, он был шесть сантиметров длиной. Я не могла ему помочь. Он рос во мне и умер тоже во мне. Ты понимаешь, что это значит?

— Ты все еще думаешь об этом?

Агнес отвернулась и зарыдала в подушку. Книга упала на пол. Я поднял ее и накрыл Агнес одеялом. Она спала до вечера, а я читал. Когда проснулась, она была спокойнее. Но у нее поднялась температура, простуда развивалась. Я приготовил ей чай и сидел с ней, пока она снова не заснула. Тогда я пошел гулять к озеру.

Снег перестал. Когда я замерз, то зашел в кафе в конце парка. Официантка зажгла свет и принесла мне кофе. После этого она снова исчезла в двери за стойкой. Я смотрел через окно на озеро. Я впервые подумал о нашем ребенке, не об Агнес, ее беременности, ее утрате. Не о Маргарет. Я думал о ребенке, о неизвестном создании шести сантиметров в длину, которого я не хотел и которое я потерял. У него не было ни имени, ни лица. Я даже не знал, был это мальчик или девочка. Я никогда не спрашивал Агнес об этом. Я вышел на улицу. Стемнело, и, пока я шел по берегу озера, мои мысли обретали все большую ясность, и вдруг я понял, как должна продолжаться история Агнес. Словно я открыл дверь, за которой все было просто и до всего легко добраться. Агнес все еще спала, когда я пришел домой. Я прикрыл дверь в спальню и сел к компьютеру. Я был несколько скован, возможно, потому, что пришел с мороза, а в квартире было тепло, пожалуй, даже слишком. В моей истории я почти добрался до Рождества, но как-то так получалось, что праздники куда-то пропали. Я ощущал небывалую близость с Агнес, как никогда раньше. Мне даже казалось, что я не пишу, а просто пересказываю кинофильм, что крутится у меня в голове. Я видел Агнес стоящей на пустом перроне. Была ночь. Подошел поезд, почти пустой, и Агнес села в него. Я писал.

* * *

Дорога до Уиллоу-Спрингс занимает почти час. Когда Агнес вышла, было уже далеко за полночь, но все еще слышались разрывы фейерверка, и небо время от времени на мгновение вспыхивало бенгальскими огнями. Агнес продрогла, хотя она была в своем толстом зимнем пальто, но даже озноб казался чем-то посторонним, словно она только замечает присутствие холода, не ощущая его. Она шла по длинным улицам, мимо верениц маленьких деревянных домов, из которых еще кое-где доносились голоса и музыка…

* * *

Мне казалось, будто я пишу быстро, и все же было уже очень поздно, я остановился, потому что не мог больше продолжать, когда изображения у меня в голове замерли и исчезли. Я прочитал историю еще раз, и мне казалось, что я читаю ее впервые. Я не знал, чем это кончится, но было ясно, что так не может продолжаться, что так нельзя, что Агнес не выдержит и для меня это невыносимо. И все же надо было найти для Агнес финал, хороший конец. Но я слишком устал, я просто сохранил текст и выключил компьютер.

Я разделся и лег рядом с Агнес. Она дышала спокойно и повернулась, не просыпаясь, ко мне, обхватила меня рукой. Я тут же заснул.

— Ты написал концовку? — спросила Агнес на следующее утро. Ей было несколько лучше, но она охрипла и жаловалась, что ей больно глотать.

— Я еще не закончил, — ответил я.