Джон Брэтби: Следы

Он прошел мимо затянутого туманом поля, где видел раньше хорошеньких ягнят-сосунков — символ юности и весны — шустрых, любопытных, непоседливых, неизменно жизнерадостных. Невозможно поверить, что они превратятся во флегматичных, старых, скучных и глупых овец.

Он прошел мимо призрачных стояков ворот через вытоптанную, развороченную площадку, по которой тяжело лупили футбольные бутсы и, заставляя все содрогаться, носились сильные, крепко сбитые молодые тела, и ему подумалось, что, может, у Джеда как раз такое тело, непохожее на его собственное, которое становится хрупким, теряет гибкость.

Что ему делать, если она бросит его и уйдет, размышлял он. Он не думал о мерах наказания или мести, ни о разводе, ни о том, будет ли она счастлива. Только о том, что он не может жить один, что ему нужна женщина. Не просто затем, чтобы убирать, варить, стирать, слушать его разговоры, но чтобы и в постели было тепло и уютно. С него хватит немножечко секса, раз в неделю. Теперь, когда ему за пятьдесят, не нужны ему ни амуры, ни любовь. Пожалуй, можно обратиться в брачное бюро и через него познакомиться с кем-нибудь. Потом он подумал, захочет ли кто-то его принять, и помрачнел.

Туман вокруг него сгущался. Он понял, что заблудился среди дюн и поросших травой склонов холмов, бродя над прибрежными скалами на берегу Ла-Манша. Он потерял всякую ориентировку. Некоторое время он с идиотским чувством постоял в тумане, тыча резиновым наконечником палки в обрызганную росой траву. Разозлился. Ему хотелось завтракать. Укрытый пеленой тумана он громко выругался, словно это Джед был виноват в том, что он опоздал к своей яичнице с беконом и грибами и намазанным маслом тостам. Ее завтраки — настоящее объедение. Ковыряя в зубах предложенной ее рукой зубочисткой, он испытывал ни с чем несравнимое удовольствие. При мысли о том, что она скоро может покинуть его, предоставив ему самому готовить собственный завтрак и одарив своими кулинарными талантами этого самозванца, он чуть не расплакался в этом тумане.

Он наугад двинулся дальше и рядом со своими ногами увидел на росистой траве следы. Они были больше его собственных, шли в том же направлении и были оставлены недавно. Поскольку он не знал, куда идти, он решил пойти по следу, считая, что он выведет его на край луга, к знакомой калитке или дороге. Но он был удивлен, что кто-то еще в воскресенье отправился в туман на прогулку в такую рань. Туман сгустился, и теперь он видел всего на несколько футов вперед.

Сейчас он шел быстро, нетерпеливо. Он возбудил аппетит, и голод его разыгрался. Джейн уже встала и занялась делами. С вершины скалы к усыпанному сизыми и пурпурными камнями берегу сбегали вниз деревянные ступеньки — в густом тумане он не заметил их.

В то туманное утро в шесть часов бродил над скалами Джед; тогда туман был не такой плотный, и он спустился и пошел берегом моря, терзаясь видениями, в которых Джейн лежала бок о бок с Эрнестом.

Он пробродил несколько часов, покуда, как ему показалось, солнце не развеяло туман. В мае в этих краях погода меняется так быстро и резко. Джед — тридцатипятилетний рыбак, потомок контрабандистов, вовсю орудовавших в этих местах в былые времена. Он ходил в резиновых сапогах, отвернув верхний край, промасленном шерстяном свитере и темно-синей робе с кожаными заплатами на плечах. Как и его приятели, интересовался он лишь практическими вещами, такими будничными реалиями, как сети, рыба, лодки, состояние моря. Законченный обыватель, безразличный к культуре.

Джейн любила его потому, что он относился к ней, как к женщине, а Эрнест — нет, хотя когда-то относился. Делать что-то было для Джейн важнее того, что сделано. Ее жизнь была бешеным, сверхактивным бегством от реальности; она, словно страус в песок, зарывалась в работу. Эрнест находил, что она действует ему на нервы. Джед — что она возбуждает его сексуально, и он хотел, чтобы она принадлежала ему.

Был прилив — вода прибывала, просачиваясь ручейками среди камней, заливая тусклый песок. Следы человека, проходившего тут до него, напоминали следы Нептуна, поднявшегося из морской пучины. Джеду хотелось покончить с собой. Его тянуло войти в море и соединиться в глубине с его божеством.

В ярости он шагал споро и забрел далеко, а теперь возвращался низом, продвигаясь под прибрежными скалами, обходя разбитые деревянные волнорезы. Он прошел мимо девушки, наблюдавшей за малолетним сынишкой, который двигался от кромки воды с двумя сачками для креветок и пластмассовой лопаткой; его ножки вязли в топком иле, похожем на зыбучие пески, и он кричал «На помощь». Джед слышал крик ребенка, но не смотрел ни налево, ни направо.