Грэм Свифт - Земля воды

«Дик – не делай этого!» …

Но все мы видели, и все согласились – пьяные в дым или трезвые – в том, что было дальше.

Он поворачивается. Он бежит на бак, на самый нос «Розы» (каковой, в отличие от множества других корабельных носов, лишен остроты и изящества линий и не создан для того, чтоб разрезать и распугивать волны; он вздернут, закруглен и зазубрен, и он увенчан дерриком – чтобы натягивать тросы подъемника). Дик взбирается на поручни; встает, босой, на обе ноги, даже на долю секунды не оперевшись о ближайшую опору деррика. Выпрямляется в полный рост.

Несколько мгновений он стоит, он пробует опору, он медлит, покачиваясь на месте, на тусклом фоне западного горизонта. А потом совершает прыжок. По высокой, долгой, захватывающей дух дуге. Достаточно высокой и долгой, чтобы свести на нет возникшую впоследствии теорию, что будто бы он запутался не то в якорной цепи, не то в тросах; достаточно долгой и захватывающей дух, чтобы мы успели увидеть, как его тело, скользя сквозь воздух, превращается в единый, упругий и вроде как лишенный человеческих членов континуум, и, случись меж нами эксперт по прыжкам в воду, он подтвердил бы: вот где природный талант, вот уж, воистину, человек-рыба.

И пробивает поверхность воды, почти без всплеска.

Пропал. Стэн Бут табанит, разворачивая лодку. Мы смотрим, мы ждем, когда же над водой покажется голова. Мы смотрим и потихоньку перестаем верить своим глазам. Смотрим и дрейфуем по течению (ага, начинается отлив, и Уза потекла); следуя вдоль воображаемой линии, идущей от носа «Розы II».

Кричим в водянистую мглу (даже летуны из дальней Аризоны выдают вдруг длинную серию до странности обеспокоенных «Дик!»-ов, как будто потеряли старого приятеля). Кричим; опять кричим. Кричим все, за исключением шестнадцатилетнего мальчика, который, скорчившись рядом с отцом на корме плоскодонки, впадает вдруг в непроницаемое молчание. Потому что знает (хоть и не скажет; никогда не скажет; эту тайну они вдвоем с Мэри сохранят навсегда): не будет никакой головы. Не будет ответного, захлебывающегося, помогите-крика. Он уже в пути. Повинуясь инстинкту. Возвращения. Уза течет в море. Отец отбирает весла у вымотанного Стэна Бута. Землечерпалка, оставшись без экипажа, по-прежнему черпает землю. Мы рыщем, мы прочесываем воду (позже, на заре, пустые берега, осклизлые опоры проезжего моста). Мы выгребаем против течения, причаливаем к «Розе» и забираемся на борт. Нас не встречает на палубе мокрый, дрожащий Дик (наша последняя, призрачная надежда), который всех нас обманул и, проплыв кругом судна, взобрался по другому борту. Стэн Бут вырубает наконец мотор подъемника. Внезапная, капающая по каплям тишина ударяет, как гонг. «Может, кто-нибудь мне все-таки объяснит». Мы спотыкаемся о пустые бутылки. Вглядываемся в никуда. Прядки тумана. Мутная зыбкость. Сгущается мгла, самое время для блуждающих огоньков, и в этой мгле, на берегу, стоит покинутый, но всегда-начеку мотоцикл.

Легендарный англосаксонский разбойник, возглавивший в Восточной Англии восстание соплеменников против норманнских завоевателей. Окончательно разбит норманнами после осады Или.

Здесь: тем самым, следовательно (лат. ).

Романтический историко-приключенческий роман (1866) Чарльза Кингсли (1819–1875), известного английского литератора, священника по профессии, писавшего как на исторические, так и на современные темы. Последний законченный им роман основан на легендах о восстании англосаксов под предводительством Хереворда против Вильгельма Завоевателя, подавленном в 1070 году.

Романтический же историко-приключенческий роман (1888) Р.Л.Стивенсона (1850–1894) на сюжет из истории войны Алой и Белой Розы.

Роберт Клайв (1725–1774) – видный британский политический деятель, активно занимавшийся во второй половине XVIII века строительством Британской империи в Индии. В начале XX века появляется серия приключенческих романов для мальчиков типа «С Нельсоном в открытом море». «С Родсом в Черной Африке» или «С Клайвом в Индии», главный герой которых, подросток 12–14 лет, оказывается волей случая рядом с Нельсоном, Родсом, Клайвом и т.д. и переживает ряд невероятных приключений, имеющих к реальной исторической канве событий самое отдаленное отношение. Книги эти носили откровенно ура-патриотический характер («Красные дьяволята») – герои делились на «наших» и «негодяев» исключительно по национальному признаку: англичане являли собой образец за образцом чести, смелости и достоинства, в то время как иностранцы воплощали все мыслимые и немыслимые пороки. Серия дожила до второй половины века, хотя к этому времени даже и дети уже воспринимали романы подобного рода как сугубо ходульные, старомодные и нелепые. Однако будущий учитель истории Крик именно в таком виде получает свой первый урок истории.