Владимир Сорокин - Пир

– Нет, я не кинщик, – ответил Аварон.

На станции валила толпа с подошедшей электрички. Старухи торговали цветами и семечками. Низкорослая продавщица запирала магазин на большой амбарный замок. Рядом кривоногий худой шофер задвигал в хлебный фургон деревянные противни.

Аварон подвел Петю к магазину.

– Закрыла уже, – покосилась на них продавщица и сунула ключ в карман жакета.

– Отвезите нас в Москву, – обратился Аварон к шоферу.

– А чего такое? – Шофер задвинул последний противень. – Еще лектрички ходят.

– Нам очень нужно.

– Да мне на базу. – Шофер закрыл жестяные двери фургона.

– Болен, что ли, малой? – полусонно спросила продавщица.

Аварон молчал.

– Так вам, может, «скорая» нужна? – Шофер заломил кожаную фуражку. – До Малаховки могу подвезти.

– Нам очень нужно в Москву.

– Не, до Малаховки.

– Ладно, пошла я. – Продавщица косолапо побрела прочь.

– Садитесь, – шофер кивнул на фургон. – Гражданин, у вас покурить не будет?

– Я не курю, – ответил Аварон и стал помогать Пете забраться в кабину.

Когда уселись, шофер завел мотор, вырулил к переезду, встал у опущенного шлагбаума.

Петя сидел между шофером и Авароном, держа руки у груди и напряженно глядя вперед. Аварон вжался правым боком в дверь, стараясь не коснуться того, что Петя прижимал к груди. Высокий лоб его покрылся испариной, по вискам из-под шляпы тек пот.

Шофер недовольно покосился в открытое окно, сплюнул:

– Слышь, как я с куревом-то обмишурился? Алеха-воха…

Загудел приближающийся паровоз, поползли бесконечные вагоны с углем.

– Это что, вроде падучей? – кивнул шофер на Петю.

– Нам надо скорей в Москву, – ответил Аварон.– Я заплачу.

– Да это понятно… – Шофер устало вытер лицо загорелой рукой.

Состав прошел, горбатый старик поднял шлагбаум.

Фургон поехал дальше.

Шофер включил фары и замычал какую-то мелодию.

Петя смотрел вперед. Но не неровную, освещенную фарами дорогу видел он. После прохождения через поселок Удельная в Петином теле еще больше прибавилось деловитого покоя . Руки его налились беззвучным гудением , из центра груди по телу расходились послушные волны силы , и тело ответно пело в такт их движению. В голове у Пети было ясно. Он все понял. Пот струился по его спине, а в остекленевших глазах повторялась одна и та же сцена: мать на кухне в ночной рубашке зачерпывает снег из таза, лепит снежки и раскладывает на политом маслом противне.

– К ужину нагрянут, а у меня еще конь не валялся, – улыбается она.

В Малаховке шофер притормозил, почесал лоб.

– На три чекушки дадите?

– Дам, – ответил Аварон.

– Была не была! – затрещал передачей шофер. – Скажу – ремень лопнул… Куда вам в Москве-то?

– Никольская, – Аварон отер пот с висков носовым платком.

– Никольская? – важно нахмурился шофер. – Где это?

– Красную площадь знаете?

– А то как же?

– Прямо на нее выходит. Я покажу.

– Ужо так.

Когда выехали на шоссе, он бодро поскреб подбородок нечистым прокуренным ногтем.

– Читали третьего дня в «Правде»? Про вредителей?

Аварон не ответил.

Шофер по-бабьи покачал головой:

– Что делали, суки рваные!

До Москвы ехали молча.

– Так вам на Никольской-то чего надо? – спросил шофер, выезжая на Котельническую набережную.

– Дом.

– А чего там? Больница?

– Нет.

– А как же… а парень?

Аварон достал бумажник, вынул тридцать рублей, дал шоферу.

– Ага… – Тот сунул деньги под фуражку.

Доехали до Лубянки, свернули на темную Никольскую и, не доезжая слабо освещенной Красной площади, остановились.

– Ежли что перевезти там или чего, то я завсегда, – забормотал шофер. – Через Машу меня найдете. Вы ж с Удельной?

Не отвечая, Аварон вылез, помог Пете. Петя вылезал из кабины медленно.

– Бывай здоров, пионер, – махнул шофер, развернулся, и хлебный фургон затарахтел, рассекая темень фарами.

Аварон повел Петю.

Они обогнули серый массивный дом, пошли по Ветошному переулку. Вскоре Аварон сжал Петино плечо:

– Стой.

Петя остановился.

Аварон подошел к неприметной зеленой двери, отпер ее ключом, отворил.

– Вперед иди.

Петя вошел, шевеля губами. Аварон зажег свет.

Они стояли в небольшой подсобке, заваленной ведрами, швабрами, метлами и лопатами для уборки снега. На всех ведрах было выведено красной краской «РЖЦ».

В подсобке не было окон. Огромная батарея парового отопления растянулась толстой гармошкой во всю стену.