Эрик-Эмманюэль Шмитт - Эликсир любви. Если начать сначала (сборник)

Я была очень тронута, тем более что Адам показался мне измученным. Что ему пришлось пережить? Или, напротив, не пришлось? Мне это неизвестно. Очевидно, он испытал – и до сих пор испытывает – хандру, он утратил присущие ему прежде бодрость и жизнерадостность.

Мне плевать… Пусть, вновь обретая друг друга, вы не становитесь счастливыми, зато перестаете быть несчастными; вот такое лечение, немного медленное, бессловесное, чуть ли не мрачное, но я предпочитаю эту угрюмость тем страданиям, которые я испытывала прежде.

Когда мне исполнилось двадцать, одна гадалка предсказала: «Когда вы перестанете искать счастье, ваши поиски увенчаются успехом». Я приближаюсь к этому этапу. По опыту я знаю, что существование состоит не только из стремлений, восторгов, огня, но еще из компромиссов, прощений, настойчивости.

Моя юность закончилась в Париже, когда мы с Адамом расстались.

С тех пор как он приехал ко мне в Монреаль, началась моя зрелость.

Мы перестали испытывать друг к другу страсть, гнев, ненависть, те чувства, которые нас возбуждали, зато теперь наши отношения пропитаны доверием, непринужденностью, мягкостью. Раньше мы находились в противоборстве; сегодня мы прилаживаемся друг к другу. Иногда меня вдруг охватывает пессимистическое настроение, я вздыхаю и признаюсь себе в том, что являюсь для Адама тихой гаванью, где он приходит в себя после поражения; однако большую часть времени я дышу полной грудью, уверенная в том, что я ему дорога.

Ты, наверное, улыбаешься, читая мое письмо, Лили, поскольку мы с тобой антиподы, не только в географическом, но и в чувственном плане. Для тебя успех заключается в том, чтобы завоевать, для меня – в том, чтобы сохранить. Разница громадная!

Кто прав? Кто ошибается?

Ни одна из нас.

Любовь не поддается логике, не слушает доводов рассудка, ей не нужны доказательства или правда: она зависит от личного выбора.

В XVII веке философ Паскаль, констатируя тот факт, что доказать существование Бога невозможно, предложил пари. Несмотря на множество сомнений, он обосновал, что если верить в Бога и почитать его, выиграешь значительно больше, чем если в него не верить.

Думаю, с любовью то же самое. Поспорим на нее. Представим, что она существует. Пусть она будет моим вызовом. Любовь интересует меня больше, чем обольщение, наслаждение, даже счастье.

Я желаю тебе успехов в твоей новой австралийской жизни и прилагаю к своему письму флакон духов «Cuir de Russie», тех самых, которыми ты начала пользоваться сразу, как только я тебе их подарила, перед отъездом в Париж. Они тебе по-прежнему нравятся?

Луиза

P. S. Год назад, когда я приземлилась в Монреале, в отчаянии после нашего разрыва с Адамом, как-то вечером я мечтала о том, чтобы найти эликсир, способный вернуть любимого. Как бы странно это ни прозвучало, я не удовольствовалась одними мечтами: я его нашла.

Запущенный зимний сад. Две двери ведут наружу – в английский парк, также в очень запущенном состоянии. Одна из этих дверей – из теплицы, другая – из коридора, который относится к самому дому. С одной стороны – площадка лестницы, ведущей наверх, в жилые комнаты. С другой – проход в кухню, которую мы угадываем. Вся мебель зачехлена – свидетельство того, что в доме давно никто не живет. И только высокие старинные часы с маятником не покрыты саваном: они стоят в углу, тикая сурово и торжественно.

Со стороны парка приближается мужская фигура в темном пальто. Человек вставляет ключ в замок двери в теплицу, замок сопротивляется, человек упирается плечом, и дверь со скрипом поддается.

Александр, интересный мужчина лет шестидесяти, входит медленно, почтительно, даже с некоторой робостью. В его лице сохранилось что-то детское. Не решаясь ни к чему притронуться, он оглядывает помещение. Он явно взволнован и смущен. Из задумчивости его выводит звонок мобильного телефона. Он нехотя отвечает.

Александр.Да, мадам Дюкре-Домбазон, я уже здесь… Замóк слегка заело, но в итоге поддался… Что?.. Вот именно: «ржавчина – это артрит замочных скважин»… (Мученически возводит глаза вверх, раздраженный этой формулировкой.) Они тоже подвластны годам, это совершенно верно… Как и мы с вами, говорите? Вас надо записывать, это так глубоко… (Вздыхает, вынужденный выслушивать банальности своей собеседницы.) Да-да, «время придает вещам цену»… (Дверная ручка остается у него в руке, он смотрит на нее в изумлении.) Под временем вы имеете в виду изношенность?.. Ах, вы в высоком смысле… Ну да, извините, я-то видел в слове «время» исключительно низкий смысл… (Пытается прикрепить ручку обратно.) Нет-нет, я вас слушаю… Что я об этом думаю?.. Я, видите ли, мадам Дюкре-Домбазон, не способен думать так стремительно. Я только вошел, причем начал с павильона в саду, а в доме еще не был… Ах вот как… Я не сомневаюсь ни одной секунды, что у вас есть другой клиент, которого очччень интересует эта усадьба, иначе вы были бы исключением из всех агентов по продаже недвижимости, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело… Это прекрасная порода людей – очень заинтересованные клиенты… (Пауза, он слушает.) Вот тут вы правы, такие усадьбы попадаются довольно редко. (В отчаянии, себе под нос.) Зато выслушивать всякую банальную ерунду… (Громче.) Что? Всё в доме – тех самых времен? (Раздосадованный глупостью этой фразы.) На это не возразишь, вопрос только – каких именно «тех»?.. (Негромко, явно забавляясь замешательством собеседницы.) Нет, пожалуй, Карла Великого – это все-таки вряд ли… Наполеона Третьего? Так обычно говорят, когда не знают… Шарля де Голля? Наверняка!.. Вот и новый стиль: Шарля де Голля… (Громче.) А может, Навуходоносора? Очень похоже на его стиль… Стиль Навуходоносора – вы считаете, вероятно? Что ж, на том и сойдемся… Что вы?.. Да, связь здесь неважная… «Преимущество»?.. А если бы не было водопровода, вы бы сказали, что это значительно снижает счета за воду?.. Разумеется, там, где связь плохая, отдыхается просто великолепно! Надо бы проверить, как с этим обстоит дело на кладбище, где я купил себе участок. (Подходит к часам и поглаживает их массивный дубовый корпус.) Да нет же, мадам Дюкре-Домбазон, вы меня не так поняли… Я вовсе не прошу вас уступить, я только… (Громче.) Благодарю вас за предложение снизить цену, но я еще не принял никакого решения, я только что приехал и еще почти ничего не видел!.. (Устало.) Может, это и хорошо, когда связь не годится, только орать приходится так, словно телефон только что изобрели… (Машинально открывает дверцу часов и приводит в движение маятник.) Да, я вам перезвоню… Так будет лучше… Всего доброго. (Закрывает дверцу часов и отворачивается, не замечая, что часы покачнулись и теряют устойчивость.) Хорошо… Обязательно… До свидания, мадам Дюкре-Домбазон!