Эрик-Эмманюэль Шмитт - Эликсир любви. Если начать сначала (сборник)

Любовь может омрачить лишь одно трагическое обстоятельство: когда один из партнеров опережает другого, будь то в своем желании или в его угасании.

Твой друг

Адам

P. S. Мой самоубийца женится!

Дорогой Адам,

меня мучает один вопрос: ты встречаешься с другими женщинами или только с Лили?

Луиза

Только с Лили.

Адам

Какая перемена по сравнению с предыдущими месяцами!

Луиза

Прежде я набрасывался на женщин с частотой, которая походила скорее на упрямство, чем на желание. Разумеется, я пытался забыть тебя, дорогая Луиза; если не тебя, то, по крайней мере, нашу неудачу. Мне нравилось считать себя развратником.

Нам не всегда приходится принуждать себя именно к добродетели, иногда и наоборот.

Адам

Дорогой Адам,

мы с Брисом ездили за город, в его домик в Лорентидах, у подножия Мон-Тремблан.

Какая экзотика! Вообрази многочасовой путь, гигантские ели, бесконечные горные склоны, дорогу, зажатую между заледенелыми скалами, небо насыщенного голубого цвета, такое яркое, что на него невозможно смотреть не прищурившись, и вдруг твоему взору открываются шале, натыканные тут и там, славненькие, чистенькие, прямо как на картинке. Во время нашего путешествия у меня было такое чувство, будто мы с Брисом вернулись в детство, словно Гензель и Гретель, углубились в сказочный мир, в буйно разросшийся лес, где каждый становится крошечным, в ослепительные просторы, где снег, то легкий, как пыль, то твердый, как лед, то вязкий, как каша, радуется своим превращениям. Когда мы укрылись в бревенчатой хижине, я оценила, насколько важен камин, я даже забыла, какое это наслаждение, потому что прежде жила в мягком климате. Вновь осознав разницу между «снаружи» и «внутри», я восторгаюсь плотными ставнями, наслаждаюсь уютом разнообразных тканей – кашемировых пледов, ангорских шалей, мольтоновых накидок – и бегу к огню, словно маленькая девочка, которая ищет защиты в папиных объятиях.

Если бы ты увидел нас с Брисом вчера вечером, то имел бы полное право посмеяться над нами: мы сидели нагишом перед телевизором, укутавшись в шкуры, этакие кроманьонец и кроманьонка, и смотрели хоккейный матч. Кто бы мог подумать, что я буду переживать из-за шайбы, за которую борются здоровенные детины с палками в руках? А удача то поворачивается к ним лицом, то, наоборот, отворачивается… Мы были смешны, признаю, но зато очень довольны.

А как ты? Вы снова отправились в Нормандию или остались в Париже?

Я очень рада, что тебе хорошо с Лили; однако мне не дает покоя один вопрос: тебя не смущает, что ее страсть возникла искусственным образом?

Помнишь, ты лихо заявил, что знаешь, как вызвать любовь, я не поверила, и ты решил доказать мне это, заведя интрижку с Лили?

Сегодня ты добился своего. Браво. Но разве ты забыл, каким способом достиг желаемого? Неужели эликсир исчез из твоей памяти?

Я бы на твоем месте опасалась. Какая часть ее привязанности принадлежит формуле, а какая – непосредственно тебе?

Мимолетное увлечение Лили представляется мне скорее машинальным, чем глубоко укоренившимся. Если, как утверждают психоаналитики, во время лечения всегда происходит эмоциональный перенос, то Лили увлеклась тобой лишь потому, что ты ее терапевт, а не потому, что ты – это ты; с таким же успехом она могла увлечься и другим врачевателем. Лили испытывает к тебе нечто вроде обезличенного почитания.

Возможно, я ошибаюсь… Но поскольку я уверена, что у тебя уже есть продуманный ответ, прошу тебя просветить меня на этот счет.

С дружескими пожеланиями,

Луиза

Дорогая Луиза, ты путаешь зарождение любви и ее развитие.

Конечно, я искусственно вызвал страсть Лили, но теперь, когда эта страсть существует, она обрисовывается, становится конкретной, реальной, особенной, подпитываемая мной, тем, что между нами происходит, тем, что мы создаем вместе. Эликсир стал искрой, однако возникшее пламя продолжило собственное существование и пожар полностью принадлежит нам.

Для сравнения, рассмотрим психосоматическую болезнь: да, ее порождает сознание, но потом, во что бы она ни развилась, будь то простуда, несварение желудка, экзема, рак, – она превращается в отдельный, автономный организм, живущий в своем ритме и не имеющий никакого отношения к тем переживаниям, которые ее вызвали. Даже если больной и осознает, что источник его недомогания связан с рассудком, недуг не отступит. Даже если он пожалеет об этом, ничего уже нельзя изменить.