Алексей Смирнов - Лента Mru

– Бывалый, – презрительно сказал «пежо» голосом Марата.

Тамара нацепила очки – с тем только, чтобы сразу снять и закусить дужку. Чавкнула вторая дверца, и Марат обозначился по другую сторону автомобиля. Он задрал подбородок и чуть склонил голову влево, изображая высокомерное ожидание. Его можно было принять за недовольного босса средней руки, к которому торопится курьер. «Или за пахана, поджидающего шестерку с малявой», – Тамаре, стоило ей допустить такое уподобление, сделалось ясно, что так оно и есть – во всяком случае, в воображении Марата.

Мужчина размахивал бумагой, как будто парламентер – белым флагом. Вскоре стало ясно, что он и не думал ничего изображать, а походку сменил в силу возраста, так как не рассчитал и взял с места слишком резво.

На последних двадцати шагах он стал прихрамывать.

Марат поджал губы, готовый все и всех расставить по местам, в соответствие с заранее купленными путевками в жизнь.

– Добрый… – начал мужчина еще издалека и запнулся. – Вечер, – докончил он с некоторой неуверенностью. – Здравствуйте.

Он переложил бумагу в левую руку и протянул ладонь.

Марат нехотя выбросил пальцы.

– У вас есть мобильник? – спросил старик.

Тот подобрался, не веря в такую неприкрытую наглость. Мужчина поспешно прибавил:

– Это очень важно, это здесь почти самое главное.

Он улыбнулся – натянуто, но приветливо.

Тамара между тем рассматривала гостя. Он выглядел именно таким, каким домыслился минутой раньше: порочное обрюзгшее лицо, зрачки загустевшего карего цвета, одышка, шерсть в ушах, цепочка на шее. Похож на вороватого зубного техника, который к старости дорвался-таки до пирога и теперь наверстывает, жрет за пьет за потерянные годы, пристраивается к новому, разудалому поколению, чтобы хоть чуточку подержаться, хоть капельку отхлебнуть, ущипнуть, подсмотреть.

«Кобель хронический, – решила Тамара. – Бычара на покое, склеротический живчик. Почему же он так напуган?»

Она понимала, что вот-вот услышит нечто неприятное.

– Ну, есть, – Марат пожал плечами. Ему даже сделалось немножко весело: как же можно без мобильника? Он приготовился выслушать слезную просьбу дать позвонить – и отказать. Но просьба прозвучала совсем другая, не та, которой он ждал:

– Продиктуйте мне, пожалуйста, ваш номер, – сказал незнакомец, одновременно залезая к себе в задний карман и выцарапывая шариковую ручку.

– Сейчас, разбежался, – ответил Марат. – Зачем это?

– Затем, что мы сообщим его всем остальным, – быстро ответил седой мужчина, как будто хотел поскорее отделаться от неприятной темы и заняться какими-то важными делами, которых у него, скорее всего, не было – во всяком случае, Тамара была в этом убеждена. – В пределах Ленты вы сможете общаться по телефону, – так же торопливо продолжил старик. – Можно анонимно, вашего настоящего имени никто не спрашивает. Неограниченно долго. Деньги заморожены.

Марат прыснул и покрутил головой, отдавая должное старческому бесстрашию.

– Командир, я не буду ни с кем общаться. Я твое общение в гробу видел. А номер моего мобильника в гробу увидишь ты, – он очень внятно выговаривал каждое слово.

– Что здесь происходит? – перебила его Тамара. – Разве нельзя объяснить сразу?

Мужчина уставился на нее взглядом, который вдруг стал совсем прозрачным. Рот приоткрылся, рука зависла над обвисшим листом. Все замерли; ждали слюней. Но старик пожевал и тусклым голосом сообщил:

– А мы здесь ни на что не влияем. Мы всяко сдохнем. Все что нам разрешают – это болтать друг с другом, пока не пересохнет во рту. У нас даже элементы питания в телефонах не садятся. Не знаю, почему, но не садятся. Зато консервы заканчиваются.

– Какие, черт побери, консервы?

Старик хотел объяснить, но осекся, приставил ладонь козырьком, чем сразу напомнил Марату недавнего бензозаправщика, и уставился на что-то, появившееся за у Марата за плечом. Марат оглянулся: к последнему в очереди автомобилю, то есть к его собственному, подъезжал следующий: ничтожная и несвежая «копейка». Она заглохла в метре от «пежо», и наружу сразу же выкарабкался долговязый субъект с длинными волосами, в очках и с бородкой, совершеннейший разночинец, интеллигент из народников – но, может быть, наоборот. Он прыгающей походкой зашагал к Марату, Тамаре и старику.

– А что случилось? – протянул он, щурясь на солнце.

По словам старика выходило, что на шоссе происходят странные вещи. Более того – самой странной вещью выглядит само шоссе.