Алексей Смирнов - Лето никогда

Подобным образом поступают и сами люди, вынося информацию в парапространственную компьютерную сеть и поглощая ее в обогащенном виде. Они постоянно обновляют выставленное, уничтожая его самое, но все для себя существенное держат в уме.

Теперь самое время вспомнить орла Прометея. Прометей похитил у богов огонь (и снова – огонь, снова стрелы, охваченные пламенем), то есть знание, то есть – разум; за это он служит вечной пищей Орлу, символизируя все обреченное человечество. Орел пожирает осознанную и переработанную информацию, чувства, воспоминания, упования, суждения – то есть дух, Ветер, символом которого, согласно китайской, к примеру, традиции, является печень.

От каждого из нас Орлом отнимается все, что он успел собрать в земном существовании, после чего бездумное, но в чем-то отличное от прочих ядро возвращается к своему Творцу, являясь сутью, стержнем нашей личности, которому Создатель волен, не меняя главного, придать любую форму в очередном воплощении.

В отнятии всего культурного, всего цивилизованного и собственно человеческого в нашем представлении, состоит Суд. Вот как описывает судьбу праведника другой ветхозаветный пророк, Иеремия: «…за то, что вы послушались…не отнимается у Ионадава, сына Рехавова, муж, предстоящий пред лицем Моим во все дни» (Иер 35: 18-19). Это нужно понимать так: у Меня есть ваш Образ вас, и это – тот самый муж, а вы живете постольку, поскольку ему соответствуете. Потом он, этот образ, несущая матрица, вернется, а вы пойдете мне в корм – так Бог познает себя в материи, через свое орудие – Дьявола-Орла.

Чем совершеннее организм, тем непоправимее распад.

Еще Иеремия: «Безумствует всякий человек в своем знании (…) Это совершенная пустота, дело заблуждения; во время посещения их они исчезнут» (Иер 51: 17-18).

В индуистской традиции, согласно Генону, мы видим вместо Орла крокодила по имени Макара. У египтян этот крокодил назывался Аммитом…

Но вернемся к начатому. Какие задачи стоят перед нами в столетие брошенного вызова? Как поступать нам, обремененным тягостным знанием о греховности, об обреченности всех наших накоплений и духовных богатств земной культуры?

Для относительно сохранного возвращения Абсолюту в нашем непожранном, сравнительно дифференцированном виде, мы должны преодолеть века цивилизации.

Нам следует пересмотреть наше отношение к отцам и предкам вообще, начиная с Адама, от которого тянется предосудительное любопытство, питание плодами с Древа Познания. Нам следует преодолеть в себе их опыт и выйти на новый виток спирали обновленными и бесстрашными, смиренными и едиными в нашей простоте. Нам больше не нужны ни культура, ни разум, которые до небес превозносили наши родители. Мы должны построить новое общество, основанное на простом хайдеггерианском предстоянии перед Всевышним и Его звездами.

Пройдут годы, и книга, лежащая перед вами, последует в огонь за всеми прочими. Но пока эта эпоха еще не настала, позвольте мне завершить мое сбивчивое предисловие и перейти к основному тексту, в котором все намеченное раскрывается в относительной, но, на мой взгляд, достаточной полноте. Итак, мы будем рассматривать пониженную дифференцированность отдельных индивидов и общества как основу и цель современного развития…»

– Все с вами ясно, – рассеянно проговорил Миша, вставая со скамейки. Видно было, что он не собирается переходить к основному тексту.

Вожатый сунул книгу обратно за ремень, но уже не спереди, а сзади.

Бойкость и наглость слога свидетельствовали о полном практическом незнакомстве Большого Букера с мнемированием, апологетом и теоретиком которого он выступал. Что было простительно: в детские годы автора мнема еще только витала в воздухе, подобно очередной блоковской идее. Сын за отца не отвечает, это верно. Пускай отвечает отец. А детские годы Букера-внука окажутся еще интереснее.

Костры зажигали на Зеленом Поле.

«Зарница» оставила неприятный осадок, и вожатые сгорали от желания отомстить. Игорь Геннадьевич, поддавшись мишиному нажиму, связался с военными, и те прислали рафик охраны. Зеленое Поле не считалось сельскохозяйственным угодьем, а это означало, что с ним можно делать все, что угодно.

Поле было символом, оно служило скинхедам столицей, будучи территорией любви и спорта: святое место! Его следовало пометить.