Жауме Кабре - Я исповедуюсь

– Следуйте за мной.

Допросом руководил сам оберштурмбаннфюрер СС Адриан Хартбольд-Боск. Нельзя исключать возможность, что, несмотря на преклонный возраст, Лотар имел контакты с группой гнусного Герберта Баума. Но ведь он старик! (фра Микел) Дети и старики одинаково опасны для рейха. Так точно! (фра Микел) Вытрясите из него всю информацию. Любыми средствами? Любыми средствами. Бейте его по пяткам для начала. Как долго? Пока трижды читается Ave Maria. А потом подержите на дыбе, пока единожды читается Credo in unum Deum. Слушаюсь, ваше преосвященство.

Герта Ландау, чудесным образом избежавшая ареста, в течение получаса отчаянно пыталась связаться по телефону с Берлином, где ее проинформировали, каким образом она может поговорить с Аушвицем, и, опять же чудом, только час спустя, она смогла услышать голос Конрада:

– Хайль Гитлер! Алло! – И нетерпеливо: – Говорите, пожалуйста!

– Конрад, это Герта.

– Кто?

– Герта Ландау, твоя двоюродная сестра. Если ты еще не забыл свою семью.

– Ну, что случилось?

– Арестовали Лотара.

– Какого Лотара?

– Лотара Грюббе, твоего дядю. Какого же еще?

– А, отца этого мерзавца Франца.

– Да, отца Франца.

– И чего ты от меня хочешь?

– Чтобы ты вмешался и помог. Его будут пытать и в конце концов убьют.

– Кто его арестовал?

– Эсэсовцы.

– А за что?

– За то, что он положил цветы на могилу Франца. Сделай же что-нибудь!

– Послушай… Я ведь здесь…

– Конрад, ради бога!

– У меня сейчас очень много работы. Ты хочешь, чтобы я нас всех засветил?

– Но ведь это твой дядя!

– Наверно, его арестовали не просто так.

– Не говори этого, Конрад!

– Слушай, Герта, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Holländisch? – услышала Герта, как говорит кому-то Конрад, а потом в трубку: – Не знаю, как ты, Герта, но я работаю. И у меня слишком много дел, чтобы заниматься подобными глупостями. Хайль Гитлер!

Герта услышала, как этот сукин сын Конрад вешает трубку, обрекая на смерть Лотара, и горько заплакала.

Шестидесятидвухлетний Лотар Грюббе не был опасен для рейха, но его смерть могла стать показательной: отец гнусного предателя, возлагающий цветы на могилу, как будто это памятник внутреннему сопротивлению. Могилу, которая…

Оберштурмбаннфюрер СС Адриан Хартбольд-Боск приоткрыл рот и задумался. Ну конечно! И он обратился к двум близнецам, подпиравшим стену:

– Раскопайте могилу предателя!

Могила гнусного предателя и труса Франца Грюббе была пуста. Старый Лотар посмеялся над властями, положив украдкой цветы на то место, где ничего не было. Пустая могила опаснее, чем могила с костями внутри: пустота делает ее всеобщей и превращает в памятник.

– А с заключенным что будем делать, ваше преосвященство?

Адриан Хартбольд-Боск набрал побольше воздуха в легкие. И, закрыв глаза, сказал тихим дрожащим голосом: повесьте его на крюке мясника как предателя рейха.

– Вы хотите сказать… А это не слишком жестоко? Он ведь совсем старый.

– Фра Микел… – В голосе оберштурмбаннфюрера послышалась угроза. Заметив, что кругом все молчат, он посмотрел на своих подчиненных, опустивших голову. И закричал, брызжа слюной: – Уберите эту падаль!

Лотара Грюббе, полуживого от ужаса перед казнью, которая его ожидала, отвели в камеру смерти. Так как не каждый день казнят предателей, то пришлось сначала устанавливать специальное приспособление, к которому подвешивается хорошо наточенный крюк. Когда Лотара начали поднимать на веревке, он от страха обливался потом и задыхался в собственной рвоте. Он успел сказать: не волнуйся, Анна, все в порядке. И умер за полсекунды до того, как его насадили на крюк с той яростью, с которой подобает сажать на кол предателей.

– Кто эта Анна? – спросил сам себя вслух один из близнецов.

– Уже не важно, – ответил второй.

Зал Сагарры [404]в Атенеу в половине восьмого вечера того хмурого четверга вмещал стульев пятьдесят, занятых молодыми людьми, которые, казалось, рассеянно слушали игравшую в зале слащавую музыку. Пожилой мужчина, несколько растерянный, выбрал стул в задних рядах, словно боясь, что у него спросят домашнее задание. Две старушки в первом ряду были явно разочарованы, поскольку не заметили никаких признаков предполагаемого фуршета, и делились сплетнями, подначивая друг друга. На столе у стены лежало по экземпляру всех пяти книг полного собрания сочинений Берната Пленсы. Текла пришла и сидела в первом ряду – Адриа каждый раз не переставал ей удивляться. Текла все время оглядывалась, как будто наблюдала, кто пришел. Адриа подошел к ней и поцеловал в щеку. Она улыбнулась ему, в первый раз с тех пор, как он приходил к ним домой, безуспешно пытаясь помирить их. Как давно, оказывается, они не виделись!