Олег Рой - Ромео стоит умереть

Юля… нет, уже Джульетта, вышла из гримерки и натолкнулась на пристальный взгляд. Роман смотрел на нее, стоя у стены, и на лицо его падала густая тень, отчего облик режиссера казался зловещим, словно бы дьявольским.

Девушка непроизвольно вздрогнула, а по спине пробежали мурашки.

— Уже скоро, — сказал Роман хрипло.

Очевидно, о начале спектакля. Юля кивнула, подтверждая свою готовность, и он поспешно пошел прочь, но как-то неловко — опрокинул стул, запутался в кулисе… Как будто режиссер был взволнован даже больше актеров. Бывает… На нем, в конце концов, ответственность за спектакль, за все, что происходит.

— Зал заполняется! Уже почти нет пустых мест! Я так волнуюсь! — говорила Ника, выглядывающая в щелочку между занавесями. — Кажется, у меня сейчас все слова из головы вылетят!

— А ты дыши! Как нас учили — вдох, вдох, выдох, выдох… — советовала ей исполнительница роли Розалинды. — Я сама знаешь как волнуюсь!

…Чуть дальше, в уголке, стояли Тёма и Жанна. Проходя мимо них, Джульетта случайно услышала обрывок разговора.

— …и не нужны мне все эти украшения и прочие глупости! Ты не думай, мне ничего не нужно… — говорила Жанна, нежно глядя на Тёму, облаченного в костюм Ромео.

Джульетта усмехнулась. Странно, она осознавала себя как Джульетту, а Тёму — как Тёму, не как Ромео. Захотелось пошалить: подкрасться к влюбленным и напугать их, но девушка взяла себя в руки: в конце концов, она уже взрослая, и скоро у нее будет настоящий жених — нельзя вести себя как ребенок! И кормилица не раз повторяла, что пора уже стать серьезней… Но быть серьезной — это же так скучно! Серьезные люди такие серые, словно запыленные, словно согнутые под бременем своей серьезности и значимости. Нет, такое ей не по вкусу! Хорошо бы никогда не становиться серьезной! Хорошо бы никогда не становиться взрослой… Вот бы навсегда остаться такой же, как сейчас: юной, легкой, полной еще не реализовавшихся надежд.

Внезапно ее внимание привлек грохот. Девушка оглянулась и не сразу поняла, что происходит. Какие-то балки… чьи-то ноги, торчащие из-под них.

— Тёма! Тёмочка! — Жанна принялась поднимать балки, актеры тут же бросились ей на помощь.

И Юля, вспомнившая о своем даре, поспешила к месту происшествия.

— Ничего не понимаю, эта балка была намертво прибита, — пожимал плечами долговязый парень, — сам сцену помогал подготовить…

Лицо Тёмы было бледным, а глаза закрыты. Юля с беспокойством прикоснулась к нему. Нет, слава богу, жив! Получил удар по голове. Наверняка набухнет шишка. Но ничего критического.

Парень открыл глаза и беспомощно заморгал, словно не узнавая окружающих.

— Жить будет, — хмыкнул врач, прибывший на помощь Юле, — но играть, конечно, сегодня не сможет. И речи нет.

Артисты взволнованно зашептались. Нет ничего хуже: долгое время готовиться к значимому событию, волноваться, ночь не спать, а потом выяснить, что все впустую…

— Будем отменять… — мрачно сказал Роман и вдруг задумался. — Хотя постойте… ребята готовились и рассчитывали выйти на сцену именно сегодня. Плохо будет, если все сорвется, да и Наталья Михайловна специально свои дела отменила… Нет, так не годится… Впрочем… есть идея.

Ребята притихли, глядя на режиссера как на спасителя.

— Ромео сыграю я, — объявил он, — это спасет спектакль.

Идея, конечно, всем ужасно понравилась. Артема унесли, и Юля, убедившись, что с ним все в порядке, вернулась к кулисам.

За это время Роман уже успел переодеться. Он казался гораздо моложе, чем раньше, и действительно подходил на роль Ромео лучше, чем симпатичный, но немного инфантильный Тёма. В Романе чувствовался огонь, подлинная страсть…

Начался спектакль, и девушка позабыла, что есть сцена и зрители. Все происходило словно наяву. Бал, знакомство с Ромео… его горящие, словно уголь глаза… сцена в саду… венчание… разговор с Лоренцо…

И вот она уже в склепе пробуждается от тяжелого сна и видит мертвого Ромео… Боль и отчаяние охватывают все ее существо. Любимый мертв, все кончено. Ну что же, она хотела быть с Ромео и будет с ним, несмотря ни на что. Даже смерти, со всем ее коварством, не удастся их разлучить!

Вот и кинжал… Она взяла его в руку… и тут произошло нечто странное… Рука лежащего Ромео вдруг взметнулась и легла на рукоять кинжала поверх пальцев девушки.

— Ну вот, — послышался странный хриплый голос, — теперь ты моя! Я же предупреждал!

И тут Юля его узнала.

Она не понимала, откуда пришло знание, просто чувствовала. Этот человек ехал с ней в поезде, когда она впервые читала шекспировскую пьесу. Этот человек, как тень, всегда был за ее спиной. Он — Ромео, и они предназначены друг другу…