Олег Рой - Ромео стоит умереть

Олег перекинул трость из руки в руку:

— Нет, все понятно.

— Свободен. — Наталья Михайловна, так и не взглянувшая на посетителя ни разу за все время этой короткой аудиенции, сделала рукой царственный жест, обозначающий «выметайся».

Волков вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь. Если забрать документы сегодня, можно еще хотя бы формально сохранить лицо, притвориться, что его не выгнали, он сам ушел, решив, что ему не по пути с инициатами. Конечно, это являлось бы ложью, зато хоть немного помогло бы истекающему кровью самолюбию.

— Олег Волков? Не уделите ли мне немного времени? — послышался неподалеку хорошо поставленный мужской голос.

Преподаватель теории знаний Вадим Петрович Мельников поманил Олега к оконной нише. Благодаря широкому подоконнику и бархатным занавескам приятного зеленого цвета здесь образовалось удобное приватное место, используемое студентами и даже преподавательским составом для бесед, не требующих свидетелей.

Не ожидая ничего хорошего, Олег последовал за Вадимом Петровичем.

— Садитесь. — Профессор кивнул на подоконник и сел сам.

Сейчас, когда ему не было нужды разыгрывать бедных первокурсников, на Мельникове был безупречный костюм того благородного стального оттенка, который никак нельзя отнести к скучному серому, черная шелковая рубашка без галстука и явно очень мягкие, удобные ботинки. А вот лицо преподавателя выглядело настолько обычным, не выдающимся ни единой деталью, что взгляд скользил по нему, лишенный возможности за что-либо зацепиться. Наверное, из Вадима Петровича вышел бы идеальный шпион или актер: так он умел меняться, таким незаметным был, не отыгрывая никакой роли. Вот и сейчас рядом с Олегом сидел скорее прекрасный костюм, чем человек.

— Никогда не пренебрегайте возможностью чему-либо научиться, — сказал Вадим Петрович, рассеянно глядя на ониксовую запонку на своем рукаве. — Вот, например, вы преподали нам всем отличный урок: никогда не полагайся на первые впечатления. Поначалу вы показались мне самым трезвомыслящим и перспективным человеком на курсе. Казалось бы, даже ваша специализация подтверждает наличие математического ума и способность к логическим построениям. Но увы, теперь все мы видим, что это не так.

Олег чувствовал себя слишком плохо, чтобы выслушивать отповедь.

— Не тратьте на меня время, Вадим Петрович, — сказал Волков устало, — все равно завтра будет совет, и я даже догадываюсь, какое решение он примет.

— А почему это происходит, не догадываетесь? — поинтересовался профессор Мельников.

— Потому что я нарушаю дисциплину, не внимателен, вспыльчив… ну и так далее.

Очевидно, Мельников хотел получить признание и раскаяние. Обойдется одним признанием. Без раскаяния.

Но профессор чему-то обрадовался.

— Вы правы, Волков. Но почему-то не позволяете себе додумать до конца. Ну-ка, не разочаровывайте меня совсем, подумайте и скажите, что с вами произошло.

— Я стал плохим студентом…

— Не то, Волков! — Вадим Петрович досадливо поморщился. — Вы все говорите верно, но не делаете самого элементарного вывода. Подумайте еще. Что с вами произошло?

— Я изменился… — пробормотал Олег. Какой-то свет забрезжил в темноте его сознания. Мельников вел его к этому свету.

— Вот именно. — Профессор потер руки. — Вы уже на верном пути. Теперь подумайте, когда это произошло и каковы предпосылки этих изменений.

Олег нахмурился. Голова еще с трудом соображала, однако что-то начинало проясняться.

— Это опять какой-то ваш эксперимент?

— О нет, — Мельников вздохнул, — хотя даже немного жаль, что не мой, потому что случай очень поучительный. Знания, так сказать, в чистом виде. — Профессор встал с подоконника и поправил пиджак. — Я дал вам в руки все нити и если вы не разберетесь со своими проблемами даже после этого, буду вынужден признать, что ошибся в вас и с чистой совестью проголосую завтра за ваше исключение. Всего хорошего, господин Волков. Передавайте привет своим друзьям и врагам.

И Мельников, мягко ступая, удалился.

Олег чувствовал себя раздавленным. Профессор, которого он считал главным негодяем, проявил что-то вроде сочувствия и пока что единственный из всех смог оценить ситуацию и помочь… Он ведь прав, нужно подумать… Друзьям и врагам… когда все это началось… кому это выгодно…

Волков схватился за голову и застонал.

— Боже, — прошептал он едва слышно. — Какой же я идиот! Какой безнадежный идиот!