Яшар Кемаль - Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки

— Выходцы с того света на любую крайность идут, только б избавиться от мук…

— Не дай бог никому превратиться после смерти в привидение. Да не допустит Аллах этого…

— Эх, тяжкая доля у призраков…

— Покойник, за которого не отомстили, — самый опасный…

— Если вдруг Эсме помрет сама по себе, Халилю до скончания времен не обрести покоя ни на том, ни на этом свете, гореть в аду…

— Аллах не допустит, чтобы она умерла своей смертью…

— Чем такого сына иметь, лучше никакого!

— Разве легко родную мать жизни решить? Она ведь жизнь дала…

— Ну чего вы хотите от ребенка?! Он еще дитя. Будь Хасан взрослым, не допустил бы, чтобы Эсме жила как ни в чем не бывало, хоть она и мать ему…

— Ой, тяжело родную мать убить…

— Не всякий йигит решится на подобное…

— Каким же надо быть, чтобы на мать руку поднять?

— Пусть берет пример с Залоглу Рюстема…

— Или Кёроглу [14] Залоглу Рюстем, Кёроглу — легендарные силачи, богатыри, герои народных сказаний. .

— Или с Мустафы Кемаля [15] Имеется в виду Мустафа Кемаль Ататюрк (1881–1938) — видный общественный и политический деятель, первый президент Турецкой республики. .

— Только отпетые головорезы могут прикончить мать…

— Бедненький, слабосильный ребенок! Куда ему отомстить.

— Далеко не каждый храбрец осмелится на такое…

— То-то же, то-то же…

— Разве можно мать убивать?..

— Старая уловка — обмануть бедного ребенка, натравить на родную мать…

— А он, умница, их не слушает…

— К тому же не оставляет ее одну…

— Маленький, да удаленький! Сам не убивает и другим не позволяет…

— Молодчина парень! Стойкий, как железо. Такой не даст мать в обиду.

— Но говорят, что отец его Халиль привидением заделался…

— Ну и что с того?

— Весь их род превратится в призраков. Столько людей они безвинно поубивали! Никому из них не лежать спокойно в могиле!

— Но смерть отца осталась неотмщенной…

— Ничего подобного! Убили ведь братья Аббаса.

— Эсме тоже надо убить.

— И обязан это сделать сын. Увидите, в конце концов этим дело и кончится…

— Не выдержит парень, сдастся…

— Он же еще ребенок…

— Тем более. Заставят убить мать…

— Что за люди — руками детей вершат месть…

— Хасан убьет свою мать…

Хасан жил как во сне. Он был на грани безумия. Каждый день словно бы против воли выходил на улицу и слушал бесконечные разговоры о себе, отце, матери. Если выдавались такие дни, когда толки затихали, ему казалось, что его лишили чего-то привычного, и он не находил себе места. Отныне вся его жизнь зависела от этих разговоров. Он уже не мог существовать без них. Часами молча выслушивал одни и те же россказни: о смерти отца, об измене матери, о том, как отец стал духом, об упорстве матери, о страждущей без отмщения душе отца. Случалось, Хасан сам сочинял истории об отце, причем глубоко переживал их и совершенно искренне верил в их правдивость. Что это было — сон или реальность? Все смешалось воедино. Он переселился в мир видений, где жили рядом и враждовали отец-призрак и сказочно прекрасная мать. Разве один Хасан обитал в этом мире? Все односельчане, так же как и мальчик, не могли отличить реальность от выдумки, фантазию от действительности. Придумав очередную небылицу, они вскоре начинали верить в нее, и в конце концов, обрастая множеством правдоподобных подробностей, она становилась совершенно неотличима от были. Даже Эсме начала верить вымыслам односельчан. Пожалуй, теперь, если б ей сказали: «Вот тебе твой сын, можешь идти с ним куда угодно», она никуда не ушла бы. Отныне она была уверена, что от собственной судьбы не убежишь. На всех — на крестьян, на бабушку, Хасана и его мать — словно бы морок какой нашел.

Памятна всем осталась история с ласточками. В Чукурове ласточки гнездятся прямо в домах. В комнатах под потолком, в хлевах, на сеновалах — всюду лепились гнезда, хоть одно, а то и два, три. Каждую весну, возвращаясь в родные места, ласточки начинали с того, что восстанавливали свои округлые глиняные домики или строили новые. Откладывали яйца, высиживали птенцов — и все это рядом с людьми. Разорить гнездо ласточки, даже если б его построили прямо у тебя на голове, почиталось за великий грех. В деревне были такие, что осмелились разрушить ласточкины гнезда. Они жестоко поплатились за это. Кое у кого стали сохнуть руки. Кое-кто заболел трясучкой.

На земле валялись разбитые гнезда. Рядом с ними — птенцы, некоторые еще трепыхались. Слабые, неоперившиеся крылышки отчаянно бились о землю. Желтые клювики распахнуты. Птенцы плакали от боли и страха.