Сюзан Мэдисон - Цвета надежды (в сокращении)

К вечеру Руфь оказалась в Милпорте — городке на одном из множества узких, глубоко вдающихся в побережье заливов. Она миновала центр социальной поддержки, интернат для престарелых, несколько маленьких кафе, завлекающих клиентов пирожками с крабами и омарами, автосервис. Чуть дальше она увидела написанный от руки указатель: «Галерея Анни».

Анни.

Может быть… Неужели эта та самая Анни, которая два года назад прислала ей портрет Джозефины?

Руфь свернула на грунтовую дорогу и вскоре затормозила у небольшого магазинчика, размещавшегося в обитом вагонкой домике. В его витринах она не заметила традиционных сувениров. Вместо тряпичных кукол в кружевных чепчиках и деревянных моряков в них были выставлены картины, чаши из серебристого клена и глазурованная керамика.

Деревянный пол в магазине был ничем не застелен, стеклянные полки эффектно подсвечены. За столом с альбомами по искусству сидела женщина лет тридцати пяти в черной блузке с низким вырезом и длинной хлопчатобумажной юбке. Через плечо у нее свешивалась длинная огненно-рыжая коса.

— Чем могу помочь? — спросила женщина.

— Вы Анни Лефо?

— Да.

— Если позволите, я посмотрю работы.

Руфь медленно пошла между резными деревянными сундуками и плетеными, раскрашенными растительными красками корзинами. Одну из стен галереи занимали тканые драпировки, другие две — картины.

Это были в основном пейзажи — море, камни, лодки, старые дома на фоне серого зимнего неба. На первый взгляд — обычный товар для туристов, сувениры, напоминающие о приятном отдыхе в красивой местности. Пока не присмотришься повнимательнее. Рыбачьи суда на полотнах предназначались не для прогулок; грязные, в солярке и мазуте, они круглый год служили для нелегкого промысла. Убогие домишки были выписаны уверенно и искусно. Кладбище, перевернутая лодка, якорь, брошенный на пустынном берегу, — изображая все это, художник явно стремился запечатлеть уходящий в прошлое жизненный уклад.

Внимание Руфи привлекло одно полотно с покосившимся от времени и изъеденным солью белым мраморным надгробием. На поросшем оранжевым лишайником камне выбито: «СМЕРТЬ НЕ ВСЕСИЛЬНА». И словно в подтверждение этих слов из кучи палой листвы у подножия могильного камня пробивается одинокий белый цветок.

Руфь вернулась к выходу.

— Меня заинтересовала одна картина, — сказала она.

Женщина подняла голову:

— Какая именно?

— С могильным камнем.

Анни улыбнулась.

— Да, это отличная работа. — Она поднялась и направилась в глубь галереи. Руфь последовала за хозяйкой. — Великолепное противопоставление жизни и смерти, обещание новой весны.

— Это написал кто-то из местных?

— Да, в настоящий момент художник живет здесь.

— Автор картины — женщина?

Анни обернулась. Ее взгляд сделался настороженным.

— Почему вы спрашиваете?

— Возможно, мне только показалось, — отвечала Руфь, — но, по-моему, она отражает мировосприятие женщины.

Анни неожиданно рассмеялась:

— Верно, это творение женщины.

— Как ее зовут?

— Все работы подписаны. — Анни провела рукой по рыжей косе и сощурилась, словно кошка.

Руфь затруднилась бы определить свои чувства. Что она испытывает — гнев, нетерпение? Внимательно вглядевшись в нижний левый угол картины, она различила там две буквы: Д.О.

— Чьи это инициалы? — осведомилась Руфь.

— Дженни О’Доннелл. По-моему, вас интересует не картина, а ее автор. Хотелось бы знать почему.

Женщины пристально посмотрели друг на друга. Наконец Руфь сказала:

— Потому что мне кажется, это работа моей дочери.

— О боже! — Анни побледнела. — Вы — миссис Коннелли.

— Как вы догадались?

— Мы с ней… я была подругой Джозефины.

— Вы прислали мне ее портрет… после трагедии.

— Это было до того… Да, она утонула. Потому я и отправила вам тот набросок.

— Может, и не утонула.

Анни Лефо вытаращила глаза:

— Почему вы так решили?

— Вы видели ее, мисс Лефо? Я разыскиваю ее. Изъездила все побережье. Всех расспрашиваю о ней.

— Почему вы думаете, что она жива?

— Инстинкт подсказывает. Просто слепая вера, больше ничего. — Руфь шагнула к Анни. — Вам известно, где она?

— Нет. — Анни энергично помотала головой.

Руфь стиснула зубы, с трудом сдерживая гнев. Она выписала чек и бросила коротко:

— Заверните, пожалуйста. — В дверях она оглянулась. — Я знаю, это работа моей дочери. И знаю, что она написала ее совсем недавно.

В машине Руфь развернула картину и рассмотрела ее внимательнее. На противоположной стороне улицы она заметила кафе. Оставив машину на стоянке, Руфь вошла внутрь, заказала холодный чай и села у окна.