Сюзан Мэдисон - Цвета надежды (в сокращении)

— Спасибо, Джозефина.

Уилл, миротворец, сверкнул в улыбке ортодонтическими скобами:

— Мне, разумеется, было бы приятнее встречать день рождения вместе с тобой, Джо-Джо. Но если не хочешь, я не настаиваю.

— Не называй меня Джо-Джо.

— Хорошо, пусть будет Джози.

Уилл, на редкость уравновешенный подросток, всегда отличался благоразумием. Как его отец когда-то, подумала Руфь, шлепнув сына по руке — он сунул палец в чашку с глазурью.

— На меня не рассчитывай, — сказала Джози.

— Уф, ну что ты в самом деле, — не сдавался Уилл. — Знаешь, как классно будет. И потом, ты только подумай, когда еще снова представится возможность покататься на яхте.

— Ну и надоел! Ты и твои дурацкие скобы.

Руфь чувствовала, что начинает выходить из себя. Уилл очень переживал из-за того, что ему приходится носить ортодонтические скобы.

— Ну все, хватит, юная леди, — осадила она дочь.

Руфь убеждала себя, что Джози просто сбита с толку происходящими в ней переменами, что во всем виновато буйство гормонов, но это было слабое утешение.

— Ты едешь с нами, и будь добра, выбирай выражения.

— Не понимаю, как нас вообще угораздило оказаться в числе приглашенных на балаган у Тротмэнов.

— Я уже объясняла. Тед Тротмэн просил меня прийти.

— С каких это пор нам вменили в обязанность целовать задницу Теду Тротмэну?

— Не смей выражаться. Тед находит мне клиентов. В данном случае он специально пригласил одного человека. Я не могу не явиться безо всякой на то причины.

— О боже, мама, ну почему мы всегда должны плясать под твою дудку? Ты требуешь, чтобы мы сопровождали тебя на каком-то идиотском празднике, а сама даже не соизволила сходить на школьную выставку, где, да будет тебе известно, я показывала целых три свои картины. И на матч команды Уилла тоже не пошла…

— Я ведь говорила, Джозефина, почему так получилось. Я не могу уходить с работы, когда мне заблагорассудится.

— А папа почему-то смог.

— У папы более свободный график.

— То есть, по-твоему, он меньше, чем ты, заинтересован в зарабатывании денег.

Руфь положила на стол лопаточку.

— Ты же знаешь, почему я…

— Ради бога, мам! — вскричала Джозефина. — Пожалуйста, не говори только, будто ты стараешься ради нас.

— Почему же? — На щеках Руфи выступил гневный румянец. — Если это правда.

— Мам, — обратился к ней Уилл, меняя тему разговора. — Почему бы нам не поселиться здесь навсегда? Дедушка тут на протяжении многих лет лечил людей. Картеры всегда здесь жили. Вы с папой первые отсюда уехали.

— Во-первых, мы перебрались в Бостон, когда я была еще ребенком, и после приезжали только на лето. Поэтому нас вряд ли можно считать местными жителями, тем более что твой отец родом из Калифорнии. Во-вторых, нам с отцом лучше жить поближе к работе.

— Вы и здесь могли бы что-нибудь найти, если б только захотели, — заявила Джози. — Как бы то ни было, у Тротмэнов отец наверняка напьется.

— Да, — согласился с сестрой Уилл.

— И тогда накрылась наша яхта, — подытожила Джози.

— Зная, что нам идти под парусом, отец не станет много пить, — возразила Руфь. — Не понимаю, что ты так переполошилась. Ведь раньше тебе нравилось ходить к ним.

— Да, нравилось, пока я не узнала, что Тед Тротмэн — убийца.

— Откуда такие сведения?

— Компании, которыми он заправляет, отравляют окружающую среду. А еще он погубил целый гектар тропических дождевых лесов.

— Думаю, он даже не догадывается об этом.

— Это все знают. А какой причал он недавно отгрохал из гондурасского красного дерева! Его место — в тюрьме.

Руфь смотрела на дочь с затаенной мукой во взоре. Признаки изможденности на ее лице не скрывал даже загар. Неужели она балуется наркотиками? Или у нее уже что-то с мальчиками? Вчера, когда Джози особенно распоясалась, Руфь пригрозила отправить ее в интернат для трудных подростков. Сейчас эта идея не казалась ей такой уж абсурдной.

— Что ты несешь, Джози? Повторяешь бред, которого нахваталась от своих приятелей из кружка «Спасем Вселенную»?

— Ты в своем амплуа. Вечно высмеиваешь то, о чем понятия не имеешь, — презрительно бросила Джози, открывая буфет.

— Ты что-то ищешь? — поинтересовалась Руфь.

— Нет.

— Если нечего делать, иди в подвал и заложи в сушку белье.

Джози будто только этого и ждала. Она порывисто повернулась к матери:

— Боже, как же я ненавижу весь наш быт. Мы живем не по-людски. — Она убрала за уши свои длинные волосы, выставляя напоказ бирюзовые капельки в мочках, чудесно гармонировавшие с серым цветом ее глаз.