Сергей Козлов - Байки офицерского кафе-2. Забавные истории из жизни спецназа ГРУ ГШ

Солнышкин молча взял руку вахтенного и посмотрел на его часы. Они показывали примерно десять вечера.

— Понятно, — протянул Солнышкин. — Ну что делать будем?

— Ты знаешь, Саня, — ответил я, уже почти очухавшись от опьянения, — базара нет, до Константиново мы доплывем. И даже, может быть, и водку там найдем, но вот как мы поплывем обратно? Я с пузырем в руках километр никогда не плавал. Боюсь, не осилю. Бросить я ее, родимую, не брошу. Так ведь и потону… Как Чапай.

«Светило», он на то и «Светило», что воспринял мои доводы как убедительные. Прыгнули в воду. На борту стоял вахтенный и истово крестился. Когда доплыли, Люлю все еще мерно посапывал под нашими сапогами, так и не сумев преодолеть их вес и силу земного притяжения.

Однако, когда мы начали одеваться, он очнулся и глухо заворчал, как сторожевой пес. Он явно нас не узнавал. Видимо, приняв нас за воров, он кинулся в бой. Попытка убедить его, что мы — это мы, была безуспешной. Валера кричал, что Солнышкин — его лучший друг с детства, а Козлевича он тоже хорошо знает. При этом он размахивал руками и ногами и норовил заехать кому-нибудь из нас в «нюх». Одним словом, пришлось сменить убеждение на принуждение. Отвесив ему пару «отцовских звиздаплечин», удалось вернуть его в сознание.

Поддерживая «младшего брата», как раненого бойца, мы вышли на дорогу и неожиданно для себя натолкнулись на бойца, который возвращался в лагерь. Оку он перешел по плотине в нескольких километрах ниже по течению. О ней мы знали, но нам было «влом» тащиться до нее. Молодой солдатик поведал нам, что к нему приезжали родители, и вот теперь он спешит в казарму. Как положено в таких случаях, он тащил здоровую сумку всякой снеди и какой-то пакет. Посетовав на свою усталость, мы перепоручили его заботам курсанта Люлюшина, а сами взяли его ношу. Через какое-то время Солнышкин толкнул меня: «Козлевич, тут водка!». Пошарив еще по закромам родительской сумки, он сообщил: «И колбаса!».

Далее мы совершили бесчестный поступок, но во имя выполнения поставленной задачи, во имя Виталика, по нашему мнению, страдавшего без водки, невыпитой за здоровье Саши Солнышкина. И водка, и колбаса перекочевали в сапоги, которые я нес в руках.

Ближе к лагерю к Валере вернулась способность к самостоятельному передвижению, и Солнышкин вернул сумки солдату. Уже у штаба учебного центра мы решили расстаться и начали приводить себя в порядок. Когда Саня застегнул пуговицы кителя, Валера схватил пузырь самогона и решил ему помочь. Он сунул бутылку за пазуху имениннику, еще не застегнувшему ремень. Бутылка беспрепятственно пролетела за пазухой и с глухим звоном ударилась об асфальт. Вечерний воздух наполнился резким самогонным запахом. Я молча зажег спичку и поднес к растекающейся луже. Самогон горел синеватым пламенем.

— Хороша была самогонка, — вздохнул именинник.

Ругать и бить «разведчика и спортсмена» было бесполезно, да к тому же он все свое уже получил заранее.

Утром Виталик поведал мне, как среди ночи его разбудил Солнышкин и кормил колбасой, рассказывая наши приключения. И извинялся, что выпить Виталику так и не донесли. Виталику ничего не оставалось, как клятвенно заверить именинника в том, что «не очень-то и хотелось». Значительно больше в этот момент хотелось спать.

На третьем курсе в летнем отпуске с Бобом Сусловым полетели мы в Липецк, где, по нашему разумению, должен был жениться Кеша Кутеев. Кеша по кличке Кот был изгнан из нашего взвода на втором курсе за драку, отслужил срочную и вернулся в родной Липецк. Как потом выяснилось, женился не Кеша, а его друг. Кеша был свидетелем на свадьбе.

«Дали дрозда» мы очень знатно. В первый день потерял сознание Боб, а во второй — я. Все по-честному. Что творили, повествовать не стану. Только утром в понедельник мне было очень, очень нехорошо. Похмелье физическое усугублялось похмельем морального свойства. Прибыли в аэропорт Липецка. Боб усадил меня в буфет, купил бутылку пива, которую я тщетно пытался в себя затолкать. Не шло.

Сам он ушел обаять телку на регистрации, чтоб нам вылететь пораньше. Билеты у нас были только на вечерний рейс. Жалея меня, он старался доставить мое тело в столицу как можно быстрее. Чтобы вконец ее разжалобить, он продемонстрировал мое зомбиподоб-ное тело в буфете. Покачав головой, она усомнилась, пропустят ли меня в самолет. Ее сомнения окончательно рассеялись, когда он купил девахе «шампуси-ка» и шоколадку. Вскоре на регистрации она нагло завернула семейную пару, у которой ребенок не был вписан туда, куда надо. Вместо них вылетели мы.