Андрей Иванов - Копенгага

Вначале засел в замке. Кропал чуму всякую. Старик приносил бумагу. Я жевал сухарики да пописывал. Он с уважением посматривал. Сопел в нос с восторгом и трепетом. Завелась жизнь в замке… а какая, похоже, ему было все равно… хоть тля, хоть грибок!

Прежде чем войти, он спрашивал: «Не помешаю ли я?». Мы с ним чаи гоняли и вели самые бессмысленные на свете беседы. О пустом, как говорится.

Как-то старик вошел в мою комнатку и серьезно сказал:

— У нас никто не живет просто так. Все работают, что-нибудь делают на пользу коммуне. Таковы правила. Старинные правила Хускего! Никто не может просто так жить у нас, нужно либо платить, либо работать. Да! Нужно уважать старинные правила: на них держится порядок и традиции Хускего!

Он будто сердился на меня за что-то. За то, что не мог для меня исключения сделать, наверное… Но как серьезно он говорил эти слова! Старинные правила! Надо уважать старинные правила ! О, традиции! Что делать, надо уважать…

Я не стал выбивать из-под его старческих ног этой опоры, пошел навстречу: сказал, что готов на любую работу, — старинные правила, как не понять! Уважаю традиции всей душой! С пониманием отношусь ко всему… Скажите, что делать?

И какое-то время мы с ним выпалывали сорняк в саду, где росли ивовые деревья. Мы ползали вокруг саженцев, руками выдирали траву. Пользоваться инструментами он строго-настрого запретил, дабы не повредить корни деревцев. Только руками. Задами кверху, сорняк, сорняк, компост, сорняк; сопели, кряхтели и переговаривались. Он мне все втолковывал, что ивы чистят воду. А вода у них очень грязная. Он был недоволен тем, как у них обстояли дела с водой. Ту воду, что качал большой насос, пить было нельзя. Это были грунтовые воды. В такой воде даже стирать нельзя! Ввиду сильных гормональных удобрений, которые использовал сосед на плантациях рождественских елочек.

— Их там тысячи! Целая плантация! — кричал старик. — Их даже отсюда видно, наверное. — Он завел меня на холмик, втянул на компостную кучу, простер руку. — О-о, сколько! Он миллионер наверняка! Он их выращивает, чтобы потом продавать в Германию. Фурами гонит! По пять, шесть фур за раз!!! Он использует гормональные удобрения. Никакой экологии! Хоть потоп после — вот так он живет. Они необычайно красивые. Таких елок в природе нет. Высокие, пышные. И стоят дольше обычных. Могут два месяца стоять! Так они в своей рекламе пишут. Они и в Интернете рекламу сделали. Так они известны. К ним специалисты едут из других стран. Они показывают, как и что. Только то, что остается после вырубки плантации, этого они не показывают. Вся земля как выжженная лежит, сохнет, в руку возьмешь — она как пыль. Мертвая земля, и надолго. А у нас вода такая, что стирать страшно. Раньше мы воду из ручья брали, потом он ушел под землю, пришлось вызывать работников и рыть глубокий колодец, устанавливать насос, чтобы качать ее оттуда. Напрасно. Такая плохая вода стала из-за этих удобрений, что нам пришлось подключиться к водопроводу коммуны острова, и мы теперь платим за воду сумасшедшие деньги! И за электричество тоже, такие деньги, что — даааа… А многие тут у нас не платят и не работают, а воду и электричество используют. Некоторые даже электрические обогреватели используют. Но это у нас запрещено. Как и асбестовые строительные материалы. Вы видели вокруг знаки? Старинные ржавые знаки. Уже давно пора покрасить. Но разобрать пока можно. Мы думаем над этим… Кто-то должен этим заняться… Мы решаем, кто бы это мог быть… Кто-нибудь однажды обязательно покрасит знаки… Думаем, это будет Вилли, он — художник, каждый вечер зажигает свечи на ступе и по всей деревне, и фонари, следит за иллюминацией. Он — буддист! Ходит вокруг ступы утром и вечером, читает мантры. У нас настоящая ступа! К нам из Катманду приезжали ламы, строили! Вилли может рассказать, он знает, он и его жена с ними вместе работали, помогали. Он нам кажется подходящей кандидатурой… Надо непременно ему об этом сказать… Спросить, что он сам думает по этому поводу… Ведь мы работаем добровольно! — вдруг встрепенулся старик. — Мы никого не принуждаем! Вас тоже никто не принуждает! А?

Я кивал, кивал, соглашался, никто не принуждает, нет-нет, что вы!

— У нас мусор тоже так: пластик в один контейнер, металл в другой, а стекло отдельно, пищевые отходы тоже отдельно. Так надо! Таковы правила! Только мы еще не все решили с контейнерами и машиной. Мусор у нас подолгу стоит. Денег нет. Нужно заказывать специальную машину. Такую машину, которая мусор вывозит. Вы понимаете? Ведь не так все просто! Все это необходимо согласовать с коммуной острова. Потому что мусор вывозится на свалку. За это тоже надо платить. Не все так просто. Над этим мы тоже думаем… Фредерик говорил, что у него есть знакомые в этой области. Ему-то мы и поручим этим заняться… Но он такой человек, специфический… Музыкант, гений!.. С ним не так просто: все забывает! Но он обещал, а раз обещал, однажды сделает! У него и верхолаз есть какой-то знакомый. Обещал водосточные трубы поставить. Потом почему-то передумал. Крышу тоже посмотреть обещал, с большой скидкой. Только не приехал, отказался, у него много заказов, там другие платят гораздо больше, чем мы могли бы ему заплатить. Фредерик сказал, что у него и электрик есть знакомый, тоже к нам хочет переехать. Не знаю… Надо подумать… Мы должны городу большие деньги. За электричество и воду. Тут еще этот ураган случился под Рождество… Повалил столько деревьев. Не представляю, как будем убирать. Этого они не понимают. Не понимают, что все это на мне! Что я не для себя с них деньги требую, а для того, чтоб их долги оплатить! А они только свои бесполезные советы давать умеют. Надо делать то, надо делать это! Я все, говорят они, не так делаю. Я ничего, они говорят, не понимаю. Только кричать на меня умеют, шипят как змеи, а потом курят гашиш и играют музыку, вот и вся работа! Бездельники! Ладно бы аренду в срок платили. Должны за электричество, за воду, за все — кто десять, а кто и пятнадцать тысяч! Пятнадцать тысяч! И еще кричат на меня! На меня! Я их всех могу выгнать и продать землю коммуне города! Поставят кемпинги, построят кро, [31] Кро (с дат.) — гостевой дом старого образца, корчма, постоялый двор. и сюда будут люди ездить, отдыхать. Но я этого не делаю, потому что у нас традиция, потому что иду им навстречу, а они не ценят. Говорят, что это абсурд, сажать ивы — это абсурд! Невежественные идиоты! Конечно, лучше ничего не делать, курить гашиш да тренькать на гитаре, чем заниматься очищением грунтовых вод!