Олег Врайтов - Записки фельдшера

— Ах ты, тварюга! — произнес охранник. Он нагнулся над лежащим и коротким, быстрым движением врезал ему в пах. Валентин взвыл, сворачиваясь в клубок от страшной боли. Охранник достал сотовый телефон.

— Добрый вечер, девушка. Это беспокоит сотрудник службы охраны парка «Магнолия». У нас тут напали на ребенка, сильно ударили. Куда? Вроде бы по голове, я не видел. Пришлите врача, побыстрее! Да, будут встречать, у главного входа. Да… хорошо. Возле карусели «Сюрприз». Покажем, конечно.

Спрятав телефон, он приподнял лежащего и стонущего парня за шиворот так, что тот захрипел, и потащил его к месту преступления, где ждал напарник. Там он швырнул его на газон и придавил к земле «берцем».

— Дернешься — покалечу. Сань, как она?

— Да хрен его знает, — нервно ответил напарник. — Кажется, не дышит…

— Черт! Ладно, иди врачей встречай… а, смотри, идут!

Действительно, по аллее торопливо шли двое людей в зеленой форме, нагруженные сумками с медикаментами и оборудованием.

— Сюда! — замахал руками Саня. — Сюда!

— Где ребенок? — быстро спросил Коля, ставя укладку на пол и натягивая перчатки.

— Там, в кустах. Мы ее не трогали, мало ли что…

— Посветите нам, пожалуйста, — попросил Сергеев, отодвигая мешающую ветку. — Что сл…

Он осекся, не веря своим глазам. Торопливо рухнул на колени, переворачивая лежащую Лену лицом вверх, в ужасе посмотрел на свои пальцы в перчатках, окрасившиеся кровью, текущей из глубокой раны на темени.

— Михалыч, что там? О, господи!

Пульса не было, дыхания тоже. Зрачки закатившихся глаз чернели широкими провалами. Лена была мертва.

Сергеев встал, сжимая кулаки.

— Доктор, ты чего? — оторопело посмотрел на него охранник. — Она что… все?

— Где этот выродок? — жутким сиплым голосом спросил врач. — Я его убью.

— Э, э, стой, ты чего!! — На плечах у Сергеева повисли оба охранника. — Куда? Сань, держи его! Держи!!

— Это он!! — кричал врач, вырываясь из их рук. — Это он, мразь!! Коля, слышишь, это он!!!

— Боже… — как заведенный, повторял Коля, глядя на неподвижную Лену, сломанной куклой лежащую на холодной земле. — Боже… Боже…

— Суд удаляется на совещание, — громко объявила секретарь, откладывая протокол в сторону.

Трое одетых в темно-синие мантии людей, сидящих за массивным столом, украшенным гербом Российской Федерации, тяжело поднялись и направились за дверь, находящуюся справа от них.

Сидящие в зале, пользуясь их отсутствием, зашумели. Все, кроме одного.

Алексей сидел молча, глядя в одну точку. На бледного Валентина, прикованного наручниками к барьеру, где находилась скамья подсудимых, он не смотрел вообще. С того самого момента, как он держал на руках своего ребенка в последний раз, он произнес не более десятка слов. Дины рядом не было. Новость, которую ей сообщил муж, просто подкосила ее. Уже четвертый день она не вставала с постели, только плакала, отвернувшись к стене. Он не плакал. И молчал.

Тяжкий груз смутного сознания своей вины давил на его плечи. Он сам, своими руками, спас того, кто убил его ребенка. Отпустил его, хотя обязан был сообщить в милицию. Пожалел… Вот результат жалости. Как сказать об этом Дине? Как сказать, что убийца их девочки был спасен его руками? Как сказать, что, жалея этого выродка, он подписал приговор собственной дочери? А если бы и не ей — то чьей-то еще дочери?

Совещание прошло быстро. Слишком уж многое говорило против обвиняемого. Краем уха Алексей слышал, как шелестят мантии вернувшихся. Судья развернула приговор и начала громко зачитывать. Врач не слушал ее. К чему все это? Лены уже нет. Даже срок в тысячу лет для преступника не вернет ее.

— …согласно статье Уголовного Кодекса Российской Федерации номер сто пять…

Сергеев сжал кулаки. Господи, как теперь жить? Как?

— …убийство несовершеннолетней, разбой…

Сидящий рядом Коля осторожно толкнул его локтем — слушай, мол.

— …подсудимый Селезнев Валентин Эдуардович, приговаривается к лишению свободы сроком на двенадцать лет в колонии строгого режима. Приговор суда окончательный, обжалованию не подлежит.

Алексей громко засмеялся, все так же глядя в пол.

— Потерпевший, соблюдайте порядок в зале суда! — строго произнесла судья.

— Порядок? — поднял голову врач. — Я не вижу порядка. Я вижу только то, что моя дочь мертва, а эта тварь будет жить.

— Если вы не прекратите, вас удалят из зала.

— Я удалю себя сам, — Сергеев встал и направился к выходу, провожаемый взглядами. — Играйте в справедливость дальше, без меня.