Анна Гавальда - Матильда

Я очень медленно обернулась, потому что внезапно вспомнила все, что он мог или должен был слышать. Начиная от моей встречи с соседкой, с ее «незаметным» конвертом, с ее страхами и моим бахвальством и тем, как горячо я ее приободрила, тогда как пару минут спустя уже плевать на нее хотела, имитируя ее голос в телефонном разговоре с Марион. И… Ох… Хм… Телефон… Все эти истории с парнями, и наше ржание разгоряченных мандавошек… И… и мои трусики… и мое сосание ледышек, и… Ох… На помощь.

Я обернулась, крепко сжав зубы и уже ища взглядом какую-нибудь мышиную норку, чтобы спрятаться в ней, пока он еще не до конца проснулся.

Но он спал. Хотя нет, он не спал, потому что он улыбался.

Он улыбался с закрытыми глазами. Как кот. Огромный котяра, в восхищении от собственной шкоды.

Чеширский кот Матильды в стране Бед и Хлопот.

— Вот видите… Он был совсем рядом… Ладно, хорошо, я вас оставлю, да? — сказал официант и испарился.

Бульк.

Через несколько секунд, показавшихся мне вечностью, за время которой я успела обработать картинку: damned, [18] Здесь : черт возьми ( англ. ) проклятье, опять неудача, он некрасивый, толстый, у него торчит вихор, одет как пентюх, побрился прямо перед встречей, дважды при этом порезавшись, грызет ногти, от него непонятный запах, и я не вижу своей сумки, — он наконец открыл глаза.

Он смерил меня очень странным взглядом. Словно держал на мушке или же втайне бросал мне вызов. Он провел пальцем по веку, снял ресничку и снова закрыл глаза.

О черт, подумала я, мало того, что он урод, так он еще и напился. Или же обкурился. Да, да, конечно, да у этого кретина, у него же вся Ямайка в крови…

Я незаметно чуточку передвинулась, чтобы посмотреть, нет ли у него под ногами моей сумки, готовая схватить ее и бежать, оставив его наедине с его тихими радостями составителей гербариев. Увы, нет, под столом моему взору предстала лишь пара ужасных ботинок. Такие черные тупоносые башмаки первого образца жандармского обмундирования и в придачу к ним белые теннисные носки с полоской — в общем, аминь.

Ох, девочка моя…

Как же ты могла так низко пасть?

Так, ладно, не буду же я вот так вот на него смотреть, пока он дрыхнет, и считать его шрамы. Я повернулась обратно и снова открыла книгу, ожидая, пока виновник этого… как я там говорила? свидания? «нечаянного»? «с неба на меня свалившегося»? не соизволит вспомнить обо мне.

Прошло десять минут, я не продвинулась ни на строчку.

Я была вне себя. И что я здесь делала? Кого это я ждала? И кто это так откровенно надо мной издевался?

Я закрыла книгу, взяла цветы и собралась уходить.

— Матильда?

Потом отчетливее:

— Матильда Эдме Рене Франсуаза?

Я навострила ухо и приподняла бровь.

— Девочки, хотите что-нибудь выпить?

Да уж, везет как утопленнице: он еще и юморист.

Ладно, это как минимум означает, что у него есть мое удостоверение личности, хоть что-то.

Увидев мои колебания, он немного расстегнул молнию своей куртки так, что я увидела свою сумку у него на груди. На том он и остановился, положил руки на стол, посмотрел на них, поднял голову, взглянул мне прямо в глаза:

— Простите… Очень рано встал. Вы идете?

Я села напротив него.

Некоторое время мы с ним поиграли в гляделки — кто кого, довольно долго, но потом я проиграла. Я спросила его:

— Вы в пятницу тоже сидели здесь?

— Да.

— Тоже спали?

— Нет.

— Я вас разбудила?

— Это мне цветы? Как мило.

Он взял у меня из рук цветы и протянул взамен мою сумку.

Она была теплая. Я прижала ее к себе и… и жизнь вернулась.

Интуитивно, по весу сумки, по тому, что он был некрасив, и по тому, как улыбался, по его порезу, запекшейся запятой видневшемуся у него под правым ухом, по его дешевым шуточкам и тому, как он вежливо прикрывает рот рукой, пряча свою зевоту, я точно знала, что он ничего у меня не взял. И в тот момент, когда я это осознала, я поняла и то, что думаю вовсе не о конверте с деньгами, а обо всем остальном. О себе. О своей сущности и своей вере в человечество. Обо всех ударах судьбы, выпавших на мою голову в том возрасте, который принято считать нежным, которые, конечно, сильно меня затронули, да, но все же не изуродовали вконец…

— Так что вы будете пить?

Он сделал заказ, и мы снова принялись недоверчиво изучать друг друга.

В духе первого знакомства двух целомудренных мормонов это было горячо. Некоторое время спустя я все же попыталась продолжить разговор, спросив его слегка придурковатым тоном: