Алек Стюарт - Жизнь — это судьба

Некоторое время она молча смотрела на меня.

— Разве вам ничего не говорили? — спросила она наконец.

— Мне никто ничего не говорит, — отрицательно замотала я головой. — Существует своего рода заговор, имеющий целью не допустить, чтобы я что-то узнала, это ужасно...

Я остановилась, заметив, что начальница сжала губы, точно слова, которые она собиралась произнести, могли причинить ей или мне боль. Внезапно мне все стало ясно, и я, наклонившись вперед и стараясь сохранять спокойствие, спросила:

— Это из-за тех событий в магазине? Поэтому меня отсылают в Австралию? Мне известно, что погиб человек, и я страшно сожалею об этом, но я не считаю — честное слово, не считаю — себя виновной в случившемся. Знаю: формально я отвечаю за порядок, но, понимаете, у меня не было никакой возможности предотвратить или остановить драку и...

Черты лица начальницы заметно смягчились, и она прервала меня:

— О, мое бедное дитя, так вот что вас тревожило все это время? Конечно, в случившемся нет вашей вины. Вы сделали все, что могли... Вы, Мин Тхин и остальные девушки. Все вы вели себя просто героически. Проводилось расследование — это обычная процедура, ведь погиб человек. Но он умер вовсе не от ран, полученных во время потасовки в магазине, и никто не считает вас виноватой. Его сбил грузовик, и водитель занес его в шатер, видимо, надеясь получить помощь, но как раз в тот момент началась свалка. Стоявшие поблизости постарались уберечь несчастного — положили его в свободный угол, и, по-моему, кто-то сбегал за Генри О'Малли. Раненому оказали всяческую помощь, возможную в сложившейся обстановке. Беднягу не затоптали, а последующее вскрытие показало, что у него было повреждено основание черепа. Таким образом, у него почти не было шансов выжить. Как заключила следственная комиссия, смерть наступила в результате несчастного случая и никоим образом не связана с тем, что произошло в магазине. — Услышав мой вздох облегчения, начальница ласково похлопала меня. — Комендант лагеря не только разрешил держать и дальше магазин открытым, но прислал мне поздравления в связи с мужественным поведением нашей команды в сложной и опасной ситуации. Его поздравления я передаю вам, Вики, потому что вы заслужили их больше, чем кто-либо. Я бы сделала это раньше, если бы знала, как вы волнуетесь из-за той истории, но майор Ли настаивал на абсолютном покое. Поэтому я просила Мин Тхин и Дженис Скотт сообщать вам только самое необходимое и не докучать слишком посещениями. Другим же желающим вход в вашу палату был строго-настрого заказан.

— Ах, вот как, — проговорила я довольно вяло, не особенно вникая в ее слова.

Было, конечно, приятно узнать, что следственная комиссия установила истину, сняв с моей души тяжелый камень. Но оставался еще вопрос, касающийся решения начальницы уволить меня из армии, который требовал разъяснений.

— Сударыня, — взглянула я ей в лицо, — почему меня увольняют? С какой стати вы посылаете меня в Австралию? Это из-за моей руки?. . С ней обстоит дело хуже, чем я себе представляла?

Начальница медленно покачала головой, и снова я увидела промелькнувшую в ее глазах жалость.

— Вовсе нет, ваша рука скоро будет в полном порядке. Майор Ли очень доволен и уверяет, что ожог заживает довольно быстро.

— Тогда — почему? — вспылила я. — Почему вы отказываетесь от меня?

— Вики, дорогая, — ее длинные тонкие пальцы крепче сжали мне руку. — У вас будет ребенок. Разве вы не знаете? Вы должны были почувствовать.

— Ре... ребенок? — едва выговорила я. Даже если бы она ударила меня, это не потрясло бы меня сильнее. — Вы не ошиблись? — все еще не веря, произнесла я, запинаясь. — Я, право же, не знала. Не имела... ни малейшего представления. Даю вам слово. Такое... просто не приходило мне в голову.

Мне было все еще трудно поверить. Ребенок... Коннора. Но Коннор никогда не примирится с рождением ребенка, подумала я в отчаянии. Тем более, когда он отвергает меня и наш брак, когда ему ненавистна сама мысль быть привязанным ко мне и когда он обвинил меня в стремлении запереть его в клетке...

Как в тумане — не в полной мере воспринимая собственную речь — я сумела ответить на некоторые вопросы начальницы. Но не могла сказать ей всей правды, не могла сообщить больше того, в чем призналась, когда впервые прибыла в Рангун. Тогда я показала ей письмо Коннора и...

— Вики, необходимо известить вашего мужа.

К своему удивлению, я заметила на ее лице ласковую, материнскую улыбку. Я постаралась тоже улыбнуться и заверить, что непременно извещу Коннора. Начальница прочла его письмо и тем не менее считала, что ему следует рассказать о ребенке. О ребенке, которого он совсем не желает и о котором я ничего не знала... Причем, несмотря на то, что она так же, как и я, нашла поведение Коннора непонятным, начальница почему-то все-таки вообразила, что ребенок вновь соединит нас! Она продолжала говорить — и, видимо, вполне разумно — о том, что мне необходимо сделать, чтобы хотя бы ради ребенка вновь наладить нашу семейную жизнь. Я слушала и молчала; да и что было говорить, когда начальница явно не понимала истинного положения вещей.