Эрика Косачевская: Ночь Патриарха

Это Парвус заставил Ленина уверовать в теорию построения идеального коммунистического общества по архаичной схеме Платона — великого философа Древнего Рима, жившего в V веке до нашей эры. Этот мыслитель разработал модель оптимального устройства государства, население которого можно представить в виде пирамиды. Оно делится на три иерархических сословия: на самом верху — элитарная часть общества — «правители-мудрецы». Средний сословный уровень составляют «воины и чиновники». А в самом низу этой пирамиды — наиболее многочисленный слой населения: «крестьяне и ремесленники», которые, создавая материальные ценности, обеспечивают существование верхним слоям общества.

Два друга-соратника расходились только в одном: Ленин считал, что для захвата власти лучше всего подходит Швейцария, а Парвус, отрабатывая немецкие деньги, настаивал, что это должна быть Россия.

Парвус считал Ленина, обуреваемого бредовой идеей своей великой роли вождя Всемирной пролетарской революции, плохим стратегом и никчёмным экономистом, но прекрасным тактиком, которому нельзя отказать в решительности и отваге. По его мнению, никто лучше этого, одержимого властью, бесноватого Ленина, не мог провести в жизнь план разрушения и ограбления России «в целях развития мировой революции». Ему удалось убедить в этом своих немецких хозяев, и как показала история, он оказался прав.

Когда произошла Февральская буржуазно-демократическая революция и была свергнута монархия, вся руководящая верхушка революционеров разных мастей, в том числе и Ленин, находилась в эмиграции. И тогда именно Парвус организовал проезд 176 революционеров-эмигрантов в запломбированных вагонах из Швейцарии в Петроград через территорию Германии — страны, находящейся с Россией в состоянии войны. Ленин вез с собой составленные вместе с другом-соратником, названый впоследствии «Апрельскими тезисами» — план поэтапного захвата власти, а сам Парвус прихватил чемодан денег для финансирования дальнейшего развития революции и перерастания её в социалистическую. После захвата власти большевиками «великий вождь мирового пролетариата», как стали называть Ленина, позаботился о том, чтобы причастность Парвуса к авторству «Апрельских тезисов» нигде не упоминалась.

А он, Патриарх, после Февральской Буржуазно-демократической революции, благодаря амнистии, объявленной Временным правительством, поспешил из очередной ссылки в Петроград — его очень тревожила судьба архивов сыскного ведомства. Поэтому он не стал ждать весеннего потепления и отправился в дорогу, когда было ещё очень холодно, Патриарх страшно мёрз, поскольку, как всегда, был недостаточно тепло одет. И Каменев, с которым они вместе добирались поездом до Петрограда, подарил ему тогда пару своих теплых носков.

Видимо, архивы сыскного ведомства волновали ни одного его, поскольку они сгорели еще до их приезда в Петроград. И Патриарх с легким сердцем принял участие в осуществлении поставленной Лениным задачи — захватить власть в стране и добиться превращения буржуазно-демократической революции в социалистическую.

Июльская вылазка большевиков была первой неудавшейся попыткой захвата власти, и тоже проводилась на немецкие деньги. Патриарх был тогда не в курсе дела, но Троцкий позже, находясь уже в эмиграции, проболтался, что каждому участнику неудавшегося переворота было заплачено по 5 рублей.

А между тем, Временное правительство добралось до секретных архивов ведомства разведки (которые, как оказалось, к досаде Ленина не сгорели) и опубликовало документы, что тот много лет был платным немецким агентом, получая деньги на организацию подрывной деятельности против России. Ильича должны были арестовать, и Патриарх его с Зиновьевым вначале спрятал на квартире своих старинных друзей Аллилуевых, а затем переправил в Разлив под Сестрорецком, где они до осени прожили на покосе в шалаше приятеля Аллилуевых — рабочего Елизарова. С наступлением холодов пару пришлось переправить в Выборг.

Троцкий, прибывший в марте из Англии и избранный председателем Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, отказался бежать. Он отсидел в тюрьме два месяца и, конечно, рисковал, поскольку в условиях военного времени его запросто могли повесить. Но этот хитрец, очевидно, хорошо был осведомлён о новых планах захвата власти большевиками, и отсидка в тюрьме только прибавила ему популярности. На Невском проспекте тогда висел плакат-растяжка парадоксального содержания: «Долой еврея Керенского! Да здравствует Троцкий!»