Залман Шнеур - Дядя Зяма

— Отец! — взвизгнула, обращаясь к мужу, мамаша голосом гусыни, которую ущипнули.

— Ну вот, вы же и в самом деле сердитесь! — попробовал Меер Пик свой старый прием.

Но дядя Зяма не дал ему вывернуться.

— Видите? — Зяма мрачно взмахнул своим черным бумажником. — Здесь лежит выкупленный фальшивый вексель… Я был дурак! А это брачный контракт моей дочери, а это подделанные кассовые счета… Здесь все, что нужно. Когда я расскажу о том, что случилось с украшениями, мне тоже поверят… Пора этому положить конец!

— Отец , ты слышишь?! — снова взвизгнула мамаша .

— Тихо, тихо! — Меер Пик не на шутку испугался. — Да, он арестован, арестован! А как же иначе?

И Меер Пик перестал актерствовать и выложил всю историю с тремя вагонами собак с самого начала. Рассказал о том, как Мейлехке напал на эту идею. Зятек умножил цену одной собаки на три вагона собак и подумал, что разбогатеет. Думал, вернет тестю все долги до копейки. Заложил последнее… последнюю рубашку, лишь бы сделать дело, но запутался, бедняга. Услышав про вагоны с собаками, на него напали кредиторы, санитарная служба, защитники животных и прочие недоброжелатели. Полиция тоже прицепилась. Когда ищут, находят. Нашли, что бумаги у него не в порядке. Так что он сидит, и наказание его увеличивается, потому что собаки еще не проданы. Под залог его, может, и удалось бы вытащить, но…

Зяма слушал, прикрыв глаза, и не было заметно, чтобы он принимал все это близко к сердцу. По крайней мере, сватья, мамаша , не смогла ничего заметить.

— Значит, он и вправду сидит… — проговорил в конце концов дядя Зяма и в задумчивости прикусил клок бороды. — Дела!..

Тут говорливый сват тоже заметил, что, кажется, вся эта история не причиняет реб Зяме ни капли беспокойства. Напротив, можно поклясться, что… Не может быть! Но, оказавшись в столь бедственном положении, Мееру Пику не оставалось ничего другого, как только униженно ждать, что его сват на все это скажет.

Зяма отпустил клок бороды, который до того закусил крупными зубами…

— Послушайте, реб Меер, и вы, сватья, тоже послушайте, я вовсе не отрицаю, что я, так сказать, удовлетворен тем, что ваш сынок сидит и мне больше не нужно за ним бегать.

— Что это вы такое говорите, что? — вскочил Меер Пик. — Мой сын! Ваш зять!

— Больше он, с Божьей помощью, моим зятем не будет. Я сегодня иду к адвокату, завтра вам все скажу. Пусть все будет прилично и тихо… А пока что нужно как можно скорей избавиться от этих трех вагонов с собаками. Где накладные?

Меер Пик объяснил, что накладные у Носна Каца. Вы не слышали о Каце? Это весьма «определенный» маклер. Кто же не знает Носна Каца?

И Меер Пик дал дяде Зяме адрес.

Назавтра утром дядя Зяма встретился с реб Носном на бирже. О чем они между собой договорились — никто не знает. Но по бирже они расхаживали как два добрых приятеля, со спокойным, исполненным достоинства, но в то же время таинственным видом, как и положено богатым купцам. Дядя Зяма молчал, а Носн Кац говорил. Он останавливал всех знакомых купцов, маклеров, перекупщиков, которые еще не знали о собаках, и представлял им Зяму богатым купцом из провинции, у которого есть на продажу три вагона товара. А товар этот такого сорта, хе-хе, что, сколько бы лет они ни торговали, а такого товара до сих пор не видели. Накладные? Вот накладные. И весь товар можно купить всего по триста рублей за вагон! Что, дешево? Что же это за товар такой дешевый? Даже прессованное сено и то обошлось бы дороже, а? В том-то и собака зарыта: покупать надо вслепую, а потом не иметь претензий, потому что претензии — это не по-купечески.

Но все, смеясь, отказывались.

— Кто же, не зная, что это за товар, купит!

— За свои деньги, однако же, имеет смысл посмотреть…

— Видать, три вагона с прошлогодним снегом.

— С ерундой на постном масле.

— С падучей болезнью.

Но на все эти шутки реб Носн таинственно отвечал:

— Будь вы хоть семи пядей во лбу, все равно не угадаете. А девятьсот рублей — не деньги.

Шуткой больше, шуткой меньше, но по бирже пошли разговоры, что из провинции приехал богатый еврей и продает три вагона товара, а хочет за них сколько, сколько они стоили ему самому вместе со страховкой и со всеми прочими расходами — неполную тысячу! Но с условием: чтобы купили вслепую и потом — без претензий… И вот этот еврей ходит теперь повсюду с Носном Кацем.

Эти разговор продолжались до тех пор, пока не отыскался здоровенный необрезанный, купец из рассейской глубинки, одна из тех широких фоняцких натур, которые с помощью острого ума до обеда успевают заработать большие деньги, а вечером в дорогих ресторанах напиваются и бьют от широты душевной зеркала или мажут официанту морду горчицей, а потом платят за оскорбление… И вот этот гуляка услышал о необыкновенном грузе, который воспламенил его фоняцкое любопытство, как закрытая карта при игре в «польский банчок» [244] Азартная карточная игра. , как кацапка под фатой.