Александра Маринина - Ад

— Но это же ужасно! — воскликнул Камень. — Я, конечно, слышал от Ворона, что в девяностых годах в России был дикий капитализм, но не предполагал, что он до такой степени дикий. Неужели люди именно так вели дела?

— Именно так, — подтвердил Змей. — И то, что случилось с Колей Романовым, еще не самый худший вариант, бывали ситуации и покруче.

— Ну а дальше как было?

— Еще хуже. Коле же надо не только покупателей на маргарин искать, но и аренду платить, вот он, бедолага, крутится, как может, только-только покупателей на маленькую партию товара найдет — так сразу все на аренду и уходит, никак ему не удается скопить денег, чтобы долг вернуть, и он начал активно играть, причем уже не только в карты, но и в рулетку, тогда как раз всякие подпольные казино появились. То выиграет, то проиграет, короче, сам понимаешь, игроцкая удача — дама капризная и ветреная, одному мужику верность долго не хранит. И затянулась эта масляно-маргариновая затея аж до самого конца года. Колькин долг уже до сорока тысяч долларов дорос. А в начале девяносто второго года помнишь что случилось?

— Напомни, — попросил Камень.

— Ну как же, вместо коммерческого курса иностранной валюты ввели рыночный курс, и рубль моментально упал. А на следующий день ликвидировали государственное регулирование цен. Вспомнил?

— Ах да, — спохватился Камень. — Теперь вспомнил. У них тогда цены за один день подскочили буквально на все. Они еще как-то интересно это называли, только я запамятовал, как именно.

— Шоковая терапия, — подсказал Змей.

— Точно! Там какой-то внук писателя всю эту канитель затеял. Да?

— Правильно, Камешек, именно что внук писателя, Гайдар его фамилия. Тебе Ворон книжку про Тимура и его команду пересказывал?

— Было. Но она же детская, кажется… Так что, эту книжку дед того самого шокового терапевта написал? Ну надо же! Слушай, цены подняли, а что с зарплатами? Тоже подняли?

— Как же, дожидайся, — усмехнулся Змей. — Зарплаты какими были, такими и остались, только на них теперь можно было купить в три раза меньше всего.

— И как же люди жили? Ворон говорил, что совсем плохо. А ты что скажешь?

— Да то же самое и скажу. Люди были в шоке, как внук писателя и запланировал. Но нас с тобой не все люди интересуют, а конкретная семья. Лиза, само собой, тут же подняла вопрос об увеличении дотации, поскольку деньги Родислав дает на детей, а на сто рублей теперь особенно не разживешься. Пришлось увеличить алименты. Раиса тоже попросила прибавку, и ее можно понять. Сперва Люба и Родислав впали в полное отчаяние, от их двух зарплат вообще ничего на жизнь не оставалось, спасибо еще Тамара к ситуации с Раисой отнеслась с пониманием и стала присылать больше денег. Но тут в конце января Ельцин подписал Указ «О свободе торговли», и у Бегорского дела пошли резко в гору, он же несколько совместных предприятий организовал и делал по западным технологиям всякое разное оборудование для предприятий общепита. Так что Любины доходы заметно увеличились, и Романовы вздохнули с облегчением и стали даже подумывать о том, чтобы отказаться от Тамариной помощи. Однако Тамара с этим не согласилась и заявила, что ей необходимо чувствовать себя нужной семье и, пока она не оправится от утраты, она будет присылать деньги на Раису и слышать ничего не хочет.

— Ельцин подписал указ? — задумчиво повторил Камень. — А почему Ельцин? Он что, стал министром торговли? Что-то я запутался.

— Ну ты скажешь! — расхохотался Змей. — Каким министром? Какой торговли? Ельцин у них теперь президент, самый главный. Горбачев ушел с поста, СССР распался, а Ельцин — Президент России.

— Вспомнил! — обрадовался Камень. — Беловежское соглашение. Ну все, теперь у меня в мозгах улеглось. А как же Николашин долг? Его серьезные люди индексировали или сколько было, столько и осталось?

— Ну прям-таки, осталось! Там еще и пеня наросла — будьте-нате. Пришлось Николаше прибегать к помощи еще более серьезных людей, своих партнеров по игре, чтобы они ситуацию хоть как-то разрулили. Там на высшем уровне провели несколько раундов переговоров и зафиксировали Николашин долг на уровне шестидесяти тысяч долларов, но с условием погашения в течение недели. Колька клялся и божился, что отдаст, и начал искать возможность сесть за серьезную игру с настоящими большими бабками.

— Вот идиот, а?! — буквально простонал Камень. — Ничему жизнь его не учит.

— А у него выхода нет, — спокойно заметил Змей. — Где деньги-то взять? Маргарин к тому времени он продал только наполовину, деньги, почитай, все на аренду уходят, а как цены выросли, так доходы от продажи маргарина, конечно, увеличились, но аренда возросла, цены на месте не стоят, ползут, как тесто на дрожжах. И представь себе, ему повезло, он выиграл сорок три тысячи. А неделя-то уже на исходе. Кинулся он к своим кредиторам, возьмите, говорит, пока хотя бы эти сорок три, за мной еще семнадцать, но учитывая, что я львиную долю уже принес, продлите мне срок еще на неделю. Серьезные люди носом покрутили, лбы поморщили, вспомнили, на каком высоком уровне пришлось насчет Кольки договариваться, и решили, что имеет смысл перед тем высоким уровнем как-то прогнуться, лояльность продемонстрировать, и дали ему неделю. Но строго предупредили, что если через неделю семнадцать тысяч не вернет, то будет должен уже двадцать. И далее везде.