Андрей Левкин - Вена, операционная система

На том берегу под мостом обнаружилась автобусная остановка и, возле нее, непонятная круглая будка. Ротонда, огороженная забором, тоже круглым. Это, как выяснилось, глядя сверху, был просто писсуар. А вот если дойти до конца моста и обернуться, то последовательно видны мост, здание вокзала, различные малоинтересные постройки, гора, и – на самой горе – церковь с золотым куполом. Несомненно, это и был Штайнхоф (я видел его на картинке, но не соотносил с конкретной местностью), то есть это снова был оттовагнер, причем – из самых главных. Медь и каррарский мрамор. Медь позолочена, мрамор – чисто рафинад.

Но туда я не пошел. Это далеко, еще и в гору, которая тоже не маленькая. Да и день был отведен на другие дела. Кроме того, к горе явно можно добраться – если возникнет желание – как-то иначе, например на трамвае. Он там должен проходить гораздо ближе к горе, чем метро. 49-й, что ли, номер – вроде так, у него есть остановка у Фолкстеатра, возле пансиона, и я запомнил Hütteldorf как его конечную. А вот оттовагнеры меня тут просто точечно приклеивали к городу или, уж и не знаю, склеивали мои отдельные венские части. Где ни окажешься – там непременно оттовагнер.

Steinhof по проекту – образцовая психиатрическая клиника, устроенная для всех жителей Вены, чтобы они там излечивались или просто здоровели. Там, по описаниям, много корпусов – какие-то собственно психиатрические, а какие-то для релаксации, вроде санатория. Понятно, излагается состояние дел на момент постройки. Часть корпусов были общегородскими; как положено в таких лечебницах, больные находились в палатах, за них платила венская община, а вот другие жили уже разве что не в коттеджах – да, собственно, именно в них, и свое лечение оплачивали сами. Имелись в виду не обязательно психи, а лица, издерганные собственной нервностью, равно как и общей неустойчивостью фан-де-сьёкля, тем более – в венском изводе.

К ним ко всем там относились хорошо, устраивали им трудотерапию – всем по-разному. Бюджетные-социальные, надо полагать, обустраивали местность, что шло на пользу и им, и местности. Привилегированные занимались искусствами: рисовали. Как раз сейчас по городу висели плакаты, сообщающие, что в городском музее проходит выставка «Madness & Modernity» – в частности, их работ. Судя по картинкам в анонсах, там была просто классика концепта: вот картинка, а вот – аккуратно прописанные авторские пояснения к ней, прямо на картинке.

А церковь Отто Вагнер планировал так тщательно, что даже требовал или же просто предусмотрел, чтобы ее стены изнутри периодически опрыскивали Weihwasser’ом, то есть святой водой. Ну, он рассматривал это как чисто гигиеническое действие. Да, уж раз про психов и здания: Башня Дураков на Sensengasse (я выяснил между приездами в Вену), в которой держали психических и лунатиков до конца XIX века, была не глухим круглым строением, не куличом, а высоким бубликом: внутри был двор, в него тоже выходили окна. Примерно так, что палаты располагались по внешнему периметру, а вдоль внутреннего был коридор. Также имелся соединительный корпус по диаметру, шириной в коридор.

Но хоть там О. Вагнер был ни при чем, а то он уже исподволь начинал действовать на нервы: куда я, там и он. Будто мне назначено осуществлять мою, с трудом могущую быть названной рациональной, деятельность под его присмотром. В Вене оттовагнеров так много, что эти строения и приходится писать в одно слово и с маленькой буквы. Вообще, учитывая то, что именно я искал, – местность, свободную от произошедшего в ней моего окаменения, то он выступал главным противником этой затеи: где он – уж точно восстанавливаются все возможные связи с реальностью данного города и никакого продвижения к свободе. Он всякий раз связывал меня, не давая шанса выйти в неотформатированную семантическую действительность. Будто в самом деле действовал со смыслом, что могло бы подтолкнуть к примитивному решению темы в варианте бытовой мистики. Я не поведусь, конечно, но вот же: Steinhof, каменный двор.

Вот что странно, если о бытовых обстоятельствах. Еще накануне вылета в Вену я был перегружен собственным анамнезом и сопутствующими ему личными историческими обстоятельствами, а лишь переместился сюда – и все тут же прошло: я в Вене всего-то часов шесть, а попытаться вспомнить вчерашний день – будто он полгода назад был. Да, тут уже тоже имелся некоторый массив ощущений, мыслей и чувств, но места-то были новыми, и они во мне еще только устанавливались. Я внятно ощутил, как все эти виды на реку Вена без парапета и привычной возле ее русла линии метро – а еще и церковь на горе – вдеваются, вживляются, вживаются в мозг: этот бетон еще сырой, но ощущаешь, как он схватывается, спазмами. Границу ты не перепрыгнул, но явно ведь ходишь вдоль нее, приближаясь. Да, тут же вопрос: станет ли работать такая машинка в других городах? – но, право же, это слишком. Пусть она наглядно работает хотя бы тут, а в остальных местностях можно остаться нормативным человеком. Это уже терпимо, когда знаешь, что есть такое место на свете, где уже как бы и не совсем человек, причем – оно стабильно.