Андрей Левкин - Вена, операционная система

Конечно, в целом в районе дороже, чем за 50 тысяч ойр. Доходило даже до 500 тысяч. Потому что всюду большие квартиры. К тому же эта, маленькая за 50, – Souterrain, то есть в полуподвале, и можно представить, что за Sanierungsbedarf, косметический ремонт, там требуется, в доме начала прошлого века.

Хорошо, а если не настаивать на Нойбау? В Favoriten были 30 m за 42.000, а еще за 44.000. А вот даже двухкомнатная, причем на Нойбаугассе, хотя и сложной конфигурации, двухкомнатная на 40 квадратов с душем на кухне – за 46.350. Фаворитен все же не очень интересен, 50 тысяч за полуподвал на Нойштифтгассе – перебор, а вот 46 за двухкомнатную на Нойбау уже и неплохо. Нойбау – хорошая улица, между Нойштифтгассе и Мариахильф. Почти даже ось района, хоть и идет поперек. Входишь на нее, а над головой растяжка: «Приветствуем вас на Нойбаугассе, улице специалистов». Что уж за специалистов – неведомо, но так себя там позиционируют. Доходишь по ней до Нойштифтгассе, там висит закрывающая скобка: «Прощай, Нойбаугассе!» Или «До свидания», не помню. Ауфвидерзеен, наверное. Ну и что такого, что душ на кухне? 46 тысяч – сумма добываемая. В принципе. То есть надо добывать, но может получиться.

А что может быть видно из окна в Фаворитене? Двор, наверное. Не в сторону же Южного вокзала – там бы дороже взяли. У них там интересная последовательность на Гюртеле: подъезд с табличкой «Международный фонд Густава Малера», рядом секс-шоп или стриптиз, затем околовокзальная пиццерия, мелкая мастерская по ремонту одежды, отель «Принц Эжен», дорогущий. Но там и дворы, а дворы там зеленые и уютные, что не соотносится с улицей, где неизбежная грязь окрестностей вокзала, а по Зюдтироленплац ветер вечно гоняет бесплатные номера газеты «Хойте», выложенные стопкой возле ступенек в метро. Вообще, на некоторых станциях распространяют «Хойте», а на других – «Остеррайх». «Остеррайх» чуть менее народный, как уж они делят станции – не знаю, но возле Южного вокзала был первый вариант. В дождь это особенно красиво: «Хойте» прилипает разворотами к тротуару, и повсюду красотки с первой страницы.

Зато там рядом Бельведер, пусть даже и бессмысленный. Опять же там забегаловки, их там много, и это вечерняя социальная жизнь. На Фаворитен возле Зюдтироленплац пьяная корчмарка меня однажды приняла за немца. Я спросил вина, она уточнила: «Achtel oder Viertel?» Я сказал «фиртель», тут она принялась фыркать: «Фиртель?! Фиртель, да он же дойч: “фиртель, фиртель”», – с повышением голоса, явно собирающегося закончить фразу словом «тьфу». Но налила этот ее виртель. Вообще, как может das Viertel читаться через «в»? Ну да, у них тут и австрийско-немецкий словарь продается. Или я что-то не разобрал в местной фонетике. А что именно такое виртель (пусть уж виртель, там едва уловимые нюансы звукоизвлечения), понять вначале было трудно – чего, собственно, четверть? Вообще так и пишут: 1/4, 1/8. Видел даже 1/16. По ощущению, фиртель – от 150 до 200, так мне всегда казалось. Но вот когда (сейчас, за ноутбуком возле балконной двери в сторону Народного театра) я решил уточнить, то правда оказалась неожиданной, зато объяснила мне былые последствия двух фиртелей: viertel – a unit of volume for wine in Austria, equal to exactly 1/4 liter (250 milliliters).

А вот выяснилось, что и с Фаворитен я был неправ. То место, где происходила вышеописанная сцена, это вовсе не Фаворитен, пусть распивочная и находилась на улице с таким названием. Но улица Фаворитен проходит еще и по вполне благопристойному Видену, 4-му округу. Бецирк Фаворитен – в некотором противоречии с топонимикой – дальше, за Гюртелем и вокзалом. Там неизвестные мне места, куда что-то не слишком хотелось. Вполне возможно, что там стоят сплошь новостройки времен, скажем, Варшавского пакта. Даже Гугл не находил сейчас ни одной картинки Фаворитен, показав лишь линию трамвая с какими-то свежими новостройками да водонапорную башню не без изысков возле Отто-Бенеш-парка. Надо будет туда все же заехать, посмотреть, прямо ли уж такой там ужас.

Тогда в распивочной кроме хозяйки была еще ее компания или просто локальные завсегдатаи. Расслабленные, благостные. Шлепали картами, собирались закрываться. Интерьер темный и обглоданный, совсем старый. Сбоку за столиком сидела старуха, лет 90. Пила что-то свое вечернее – пиво все же, кажется. Встала потом, ушла, пока я управлялся со своим фиртелем. Все как в Риге, в соответствующих точках в районе, скажем, тоже вокзала, да и не только. Еще был печальный интеллектуал, грустно и с таким пониманием глядевший на все вокруг, что легко бы мог сообщить что-нибудь про Вену, которая уже лет пятьдесят представлялась ему смесью нерегулярности, изменчивости, недисциплинированности, столкновений всевозможных предметов и обстоятельств. Между которыми неизбежно зияют бездонные зоны тишины. Представителем одной из которых он, в данное время и в этом месте, безусловно являлся. Как, разумеется, и я там же и тогда.