Ю Мири - Золотая лихорадка

— Нехорошо с моей стороны просить тебя об этом, но всё-таки сходи, пожалуйста, завтра со страховкой в больницу, рассчитайся — ладно? И спроси там, когда мне прийти на осмотр. Уж извини, что прошу тебя…

Подросток, не говоря ни слова, взял телефонную трубку и нажал кнопки. Канамото откликнулся сразу.

— Сестра повздорила с медсестрой и вернулась домой. Хочу, чтобы ты завтра зашёл к нам за страховкой.

Канамото нахмурился от этого не допускающего возражений тона и горько усмехнулся над самим собой, так радовавшимся, что на днях подросток позвонил ему спустя три года и обратился за помощью, — уж он бегал высунув язык, чтобы устроить Михо в больницу. «Значит, завтра». Он уже собирался повесить трубку, но вспомнил про клюшку для гольфа.

— У меня та клюшка, которую ты дал, занесу её завтра, когда приду за страховкой.

— Мне она ни к чему, оставь себе.

— Я гольфом не интересуюсь. — По лицу Канамото пробежало такое выражение, словно он по ошибке разжевал пилюлю, которую следовало держать под языком. «Дети вырастают, и то, что они меняются, вполне естественно, но неужели до такой степени? Вот ты смотришь, как ребёнок пытается провести прямую линию. У него получается какая-то загогулина, ты с трудом удерживаешься, чтобы не сделать замечание, но ведь ребёнок-то уверен, что чертит прямую, он ничуть в этом не сомневается — и как же ему скажешь? Вот и тут так же. Ну что поделать, дети уж так устроены, что не умеют ходить по прямой», — уговаривал себя Канамото. — И всё-таки я её верну.

— Я же сказал: дарю!

— В самом деле? Ну, тогда оставь страховку хотя бы в офисе «Вегаса». Я за ней зайду.

Повесив трубку, подросток опустился на диван, вытащил край заправленной в брюки футболки, вытер с лица пот и простонал:

— Ну где же он?

— Да погулять пошёл, наверное, — беспечно отозвалась Михо.

— А если он не вернётся? Что мы будем делать? Я же сожгу этот дом, если он не вернётся!

— Ну, на такое ты не способен, — засмеялась Михо, но, заметив на лице брата бесстрастное выражение, отторгающее, словно опущенные ворота крепости, она вспомнила, как младшеклассниками они вдвоём играли в поджог.

Сначала они просто строили домики из бонбоньерок и коробочек из-под мыла, поджигали их и на игрушечной пожарной машине спешили тушить — такая вот, старая как мир, детская игра. Но скоро она надоела, им стало мало этого, и они начали выносить во двор для сжигания деревянные безделушки и складные стулья. Потом дело зашло ещё дальше, они несколько раз ходили даже в соседние кварталы, чтобы прокрасться в сад какого-нибудь пустующего на вид дома, бросить в собачью конуру горящую бумагу и убежать. Однажды, не в силах удержаться от желания посмотреть на устроенный пожар, они переждали минут пятнадцать на детской площадке и вернулись посмотреть: оказалось, что ни одна собачья конура не загорелась.

— Уже не горит, — разочарованно заявила Михо.

— Почему не горит? — сверкнул глазами на сестру подросток, которому тогда только-только исполнилось семь лет.

— Потому что пожара не получилось…

— В следующий раз я обязательно сделаю пожар!

На следующий день подросток вынес с кухни бумажный стаканчик с растительным маслом и вместе с Михо отправился высматривать подходящий дом уже в другом квартале. Взгляд подростка привлекла новенькая синебелая конура с привязаной маленькой собачкой породы сиба. «Здесь», — шепнул он Михо, перелез через живую изгородь и поманил сестру. Она указала пальцем себе под ноги, подразумевая, что останется на месте и будет сторожить. Подросток скрылся за изгородью, а Михо, делая вид, что заблудилась, топталась взад-вперёд на дороге, готовая в любой момент сорваться с места и бежать. Когда прошло несколько минут и она уже больше не могла сдерживать дрожь в коленках, она решила, что его, конечно же, поймали и надо бежать, но в этот самый миг из сада выскочил подросток. Оба побежали со всех ног, а когда завернули за угол, то метров через сто остановились.

— Был пожар?

Подросток радостно улыбнулся и кивнул.

— Врёшь!

— Правда. Пошли посмотрим. — Подросток спрятал пустой картонный стаканчик в тени под телеграфным столбом и как ни в чём не бывало повернул назад.

Когда показалась изгородь, Михо оглушил собачий лай и крики какого-то мальчишки, он плакал и звал на помощь. Они прошли мимо участка, искоса на него поглядывая, и взгляд Михо поймал картину того, как женщина-домохозяйка тщетно пыталась приблизиться к охваченной пламенем конуре, — в ужасе Михо побежала. Оглянувшись, она увидела невозмутимо шагающего сзади подростка.