Ю Мири - Золотая лихорадка

Подросток нажал кнопку разъединения и попытался проверить, до какой степени он способен восстановить в памяти события сна. Лошадь, яма, рулетка и обнажённая женщина всплыли сразу, но всё это опустилось на дно сознания в виде каких-то обрывков. Подросток решил было вставать, но тут он понял, что делать это ему совершенно незачем, никакой цели у него не было. Землетрясение? Ничего себе шуточки: смотреть сны во время четырёхбалльных толчков… Подросток ещё раз набрал номер Канамото.

— Кто? — От этого хриплого низкого голоса по спине бежали мурашки.

— Это Юминага.

Канамото сам когда-то дал подростку этот номер, но он уже три года как не звонил по нему.

— Что такое, никак это ты, парень? Что случилось?

Голос в трубке излучал такое спокойствие, что подростку сразу стало легче.

— Сестрёнка Михо тяжело ранена.

«Изнасилование?» — Канамото пытался вспомнить лицо Михо, но никаких зрительных ассоциаций вызвать не удалось.

— Не подъедешь к нам сегодня часов в семь-восемь?

До того самого момента, когда он набрал номер, подросток не сомневался, что Канамото обязательно приедет, но теперь, может быть из-за того, что говорили по мобильному, голос Канамото звучал тихо и как бы издалека. Подросток занервничал:

— Я хочу её в больницу отвезти, но не знаю, как это делается… — Он чуть не плакал.

— Понял, в семь приеду. — Канамото не в силах был скрыть радость оттого, что подросток ему доверился. — Может, прямо сейчас приехать, мне-то это ничего не стоит… — Сонный голос оживился.

— Сейчас всё спокойно, в семь, — прервал его подросток и положил телефон, даже не догадываясь о том, каким холодом повеяло из трубки на собеседника.

Глянув в сторону телевизора, он заметил, что в бегущей строке повторялась информация о толчках, а на экране молодые мужчины и женщины в трико опробовали фитнес-тренажёр. Подросток никак не мог уяснить себе, почему все так боятся землетрясений. Может обрушиться дом — тогда смерть или тяжёлые увечья, а может придавить шкафом — тогда отделаешься лёгкими ушибами, но, кроме этого, ничего ведь не случится. Если произойдёт сильное землетрясение, то в одно мгновение осознаёшь неизбежность смерти, а если землетрясение слабое — жди, когда толчки улягутся, вот и всё. Зачем люди суетятся на грани между жизнью и смертью? Ведь страх там, где либо жизнь, либо смерть, и только в смутном промежутке между двумя состояниями его нет. Для подростка гораздо страшнее были толчки в подполье души, на самой глубине.

Не для того, чтобы предпринять что-то, а просто чтобы выяснить, что происходит, подросток вышел в коридор, дверь комнаты он оставил распахнутой. Подошвами босых ступнёй ощущая последние отголоски землетрясения и размышляя о том, почувствовала ли их сестра, он спустился с лестницы.

Подросток зашёл в гостиную и наклонился к сестре, бревном лежащей на боку.

— «Скорость» примешь?

— Уже нету.

В руке сестры была зажата коробочка с надписью «Счастливого пути». Она уже выпила две таблетки, которые там оставались.

— Если хочешь кокаина — у меня есть…

— Не надо. — Михо чуть улыбнулась.

Подросток начал собирать валявшиеся на полу десятитысячные купюры.

— Ты разве в школу не ходишь?

Голос у сестры был совершенно такой же, как у матери, подросток невольно заглянул ей в лицо:

— По обстоятельствам… Иногда хожу.

— Хорошо тебе, Кадзу!

— Чего это?

— «Вегас» ведь твой будет.

— А почему не твой, сестрёнка Михо?

— Что ты ерунду говоришь?!

— Какая же ерунда? — Подросток сел на диван и стал раскладывать на столе намокшие в виски десятитысячные бумажки.

— У Михо ничего нет.

— Почему?

— Ничего нет…

Подросток не знал, что ответить, и от этого захотелось расплакаться — он застыл на четвереньках.

— Михо хоть и дурочка, но задумывалась… Мне же совсем ничего не хочется! Своего мне ничего не придумать, я только пытаюсь делать так же, как другие, но весёлого в этом ничего нет, и интересного ничего нет, нельзя же всю жизнь глотать «скорость»… Ой-ой, больно! — Михо сморщилась и загородила лицо сжатой в кулак рукой.

— Позвать «скорую»?

Михо покачала головой:

— Если они сообщат в полицию, только хуже будет.

Подросток подсунул сестре под голову подушку, которую принёс из её комнаты, укрыл одеялом и добавил Михо к существующему в его голове перечню тех, кого он жалел. Он поклялся себе защитить её когда-нибудь, когда станет сильным. Только вот… Если все мучения сестры Михо оттого, что она ничего не хочет, тогда что же он может сделать? Ведь тогда нет способа спасти её.