Ю Мири - Золотая лихорадка

«Именно так, но дальше-то что?» — хотелось спросить подростку. Ведь с девяти лет он действительно считал всех взрослых дураками. Отец, мать, учителя, сотрудники «Вегаса» — все они казались ему тупыми, лживыми, подлыми. А самое главное то, что они ему лишь мешали. Он стал взрослым в девять лет.

— Ну и как? Возьмём одно только управление «Вегасом» — ведь это очень трудно. Конечно, причина и в том, что у Кадзуки-сан сил маловато, но ещё я думаю, что взрослые не желают, чтобы ими вертел ребёнок. Они этого не терпят. Всё приводится в движение, когда приводятся в движение люди, а это и взрослому-то тяжело, страшно тяжело. Вот почему детям остаётся лишь спокойно учиться в школе и ждать, пока они повзрослеют.

— Да разве можно повзрослеть в школе? Канамото, ты так говоришь потому, что тебе неизвестно, что это за кошмар — школа.

— Можно в школе повзрослеть или нет, я не знаю. Но если в школе нельзя, тогда где же ещё взрослеть? Конечно, я тебя понимаю, по крайней мере, понимаю, что такое школа. Но, к сожалению, другого-то ничего нет! Разве есть что-то другое?

— Не хочу я туда ходить.

— Ну хорошо, раз не хочешь, пусть так. Но тогда ты должен сам найти что-то вместо школы, такое место, где можно выждать, пока станешь взрослым. «Вегас» для этого не годится. То есть и «Вегас», может быть, подошёл бы…

Что было бы, если бы Хидэтомо, который разрешал подростку не ходить в школу, пустил его в «Вегас» не в качестве директорского сынка, а просто как обычного работника? Это не по закону, но, если бы он там начал с заправки автоматов шариками да с уборки туалетов, не случилось бы того, что теперь. Если бы его заставляли целый день работать и платили столько же, сколько и взрослым, признавая таким образом его самостоятельность и готовя к роли преемника, он, может быть, и проявил бы к пятнадцати годам способности, необходимые главе филиала.

— По крайней мере, то, что ты не можешь руководить фирмой, ты теперь понял. Кадзуки-сан, ты должен был унаследовать «Вегас» после того, как повзрослеешь. А до этого тебе необходим был отец.

Но чего же ему недостаёт, чтобы считаться взрослым? Почти все его проблемы возникли из-за того, что взрослые считают его ребёнком и не допускают в свой круг, и в конечном итоге это потому, что у него нет авторитета, чтобы распоряжаться людьми. Прежде всего нужно научиться разговаривать, чтобы, как Канамото, безгранично властвовать над людскими сердцами, а ещё нужно знать законы. Подросток ещё раз дал себе слово изучить законодательство, не только торговое, а всякое. А разговаривать так, чтобы навязать людям свою волю, его мог бы научить Канамото. Хорошо бы, чтобы иногда он позволял у него переночевать, ведь он же ему как учитель. Подростку нравилось в нём всё: то, как он пьёт джин, тембр голоса, напоминающий ржавое железо, жёсткость — то, что он словно чувствует своё превосходство. Подросток очень хотел понравиться Канамото. Что же он может сделать для этого? Как завладеть сердцем этого человека? Подросток смотрел в лицо Канамото почти влюблёнными глазами.

— У меня есть золотые слитки. Тебе нужно?

— Вот как? А откуда они у тебя? — Канамото вспомнил, как когда-то, в туннеле под эстакадой, мальчишка спросил его о цене золота. Тогда же он отдал ему гольфовую клюшку. Сугимото говорила, что он клюшкой насмерть забил доберманов. Это было в тот самый день.

— Дедушка перед смертью сказал, что он их оставляет не папе, а мне. Он говорил, что это даже лучше денег. Тебе надо?

— Не надо.

— Почему? — Он тут же пожалел, что спросил, но не спросить не мог.

— А что я с ними буду делать? Ведь ты, Кадзуки-сан, даришь их мне, потому что тебе они не нужны. Возьми, боже, что нам не гоже… Такое и говорить-то не стоит.

— Ты меня ненавидишь, да?

Канамото молчал.

— Стань моим папой! — Эти слова слетели с языка неожиданно, подросток и сам не понял, что он говорит.

У Канамото защемило сердце от этого простодушного лица, оно принадлежало даже не четырнадцатилетнему подростку, а ребёнку четырёх-пяти лет. Этот ребёнок давно уже нуждается в ком-то, кто заменил бы ему мать и отца, в сильном взрослом человеке, которому можно было бы довериться. А может быть, ему нужна нежная и тёплая рука, которая защитила бы, нужен взрослый человек, который ни за что его не предал бы, который принял бы всё. Когда-то они играли в «золотом квартале» в прятки, и, если Канамото приходилось прятаться слишком долго, он выглядывал из-за угла какого-нибудь бара и видел мальчика столбом стоящим посреди дороги с крепко сжатыми кулаками — так ребёнок пытался побороть свои страхи. Канамото мяукал по-кошачьи, и мальчик, озираясь по сторонам, шёл в его сторону. То, как при виде его ребёнок бросался навстречу, обнимал и цеплялся за руку, Канамото и сейчас отчётливо помнил, вплоть до ощущения прикасающейся детской щёчки. «Раз-два-три-четыре-пять, иду искать…» — пока этот ребёнок считал, уткнувшись лицом в дерево, ему исполнилось четырнадцать, но неужели в действительности он всё тот же пятилетний малыш, стоящий посреди дороги? «Стань моим папой…» — Канамото прогнал от себя звенящий в ушах сладкий отзвук этих слов.