Жиль Мартен-Шоффье - Милый друг Ариэль

— Гарри Сендстер предупредил меня, что вы любите изображать ангелочка, но, спускаясь на землю, никогда не прозеваете свою добычу.

— Нехорошо с его стороны так злословить о друзьях.

— Ну зачем же лишать себя такого большого удовольствия!

Эта последняя сентенция окончательно покорила меня, он тотчас же снова воспользовался этим, чтобы сжать мою руку, и мы как ни в чем не бывало продолжили нашу прогулку. Солнце сверкало вовсю, но утром прошел дождь, и весь окружающий пейзаж, вплоть до самых тонких былинок, блестел, как свежевымытый. Отсутствие автомобилей, относительная тишина, извилистые тропинки под сенью старых деревьев, строения былых веков с монументальными воротами, а рядом с ними, по контрасту, низенькие белые домики, обсевшие берег, как чайки, — все напоминало о безмятежном прошлом, не знающем противостояний и жестокостей, о прошлом в блеклых зелено-голубых тонах, где настоящему нет места. Дармон, как и все другие, ощутил очарование этих мест, но на свой лад — со свойственной ему интуицией и цинизмом.

— Мне нравятся эти старинные хранилища честно заработанных состояний. Здесь ничто не лезет на глаза, не пыжится богатством. Похоже скорее на клуб людей, которые некогда были богаты, чем на тех, кто богат сейчас.

Да, это был истинный царедворец Его Величества Миттерана Первого. Высадившись на остров Монахов, он ни минуты не думал о здешних рыбаках и крестьянах, а с вожделением представлял себе древние фолианты, переплетенные в телячью кожу, которые обнаружит в наших книжных шкафах. Его Бретанью были: кресло у камина, кашемировый плед, Шатобриан [17] Шатобриан Франсуа Рене, виконт де (1768–1848) — французский писатель и политический деятель. Уроженец Бретани. и душистая «Гавана». Что ж, в нашем доме никто не собирался перечить такому душевному настрою — напротив. Мой отец более чем соответствовал этому идеалу несовременного помещика. История, традиция и общепринятые формы составляли для него основу жизни в обществе; соответственно, он принял нашего гостя со старомодной учтивостью. Сам Дармон приветствовал моих родителей с безукоризненной вежливостью и очаровательным, чуточку шутливым благодушием, в котором, однако, сквозило почти оскорбительное пренебрежение. Каждый из нас играл свою роль: помещики без гроша, дорожащие единственным своим наследием — хорошим воспитанием, и всемогущий министр, держащийся за свою последнюю роскошь — простоту. Перед тем как он поднялся в свою комнату, мы выпили чаю в библиотеке, сидя напротив огромного камина, где в XVII веке первые обитатели этого дома — пиратская семейка Пинто — жарили добытую на охоте дичь. Единственное фамильное сокровище — картина, висевшая над дверью, — была подписана Эсташем Лесюэром [18] Лесюэр Эсташ (1617–1655) — французский живописец и рисовальщик. . Отец разыскал ее четверть века назад у старьевщика в Кемпере. Дармон моментально заприметил эту картину. Они с отцом побеседовали о художнике. Отец считался самым сведущим во Франции специалистом по Лесюэру. Он небрежно упомянул об этом в разговоре:

— Сначала я писал работы по истории французского искусства, затем по истории живописи XVII века, но теперь, последние десять лет, занимаюсь исключительно Лесюэром. Эта любознательность в ограниченных пределах не требует особых усилий, и моих скромных трудов вполне достаточно для подобных исследований. Не правда ли, такие занятия вполне в духе времени? Скоро специалисты по левой почке ничего не будут знать о правой. В общем, отныне со мной консультируются как с узким специалистом.

Дармон, посмеиваясь, ответил в том же духе:

— Не вините себя: жизнь совершенно непредсказуема. Я, например, не имею никакой особой предрасположенности к работе в правительстве. И прикрываю свои недостатки чувством юмора, четкими формулировками и свободой выражения. Миттерану этого вполне достаточно, и отныне он тоже консультируется со мной.

В общем, все прошло чудесно. Только моя мать исходила нетерпением. Она любит сразу, незамедлительно, расставлять все точки над «i». Решив не ограничиваться ролью трактирщицы, она хотела разузнать побольше о предвыборных планах Дармона в нашем округе. Если они у него и были, он не торопился их излагать: встав, он спросил, в котором часу ужин. В промежутке он собирался прочесть несколько страниц о Бретани из «Замогильных записок» Шатобриана:

— Хочу украсть оттуда несколько нужных формулировок. Мои литературные вкусы крайне просты: для этой избирательной кампании мне вполне хватит виконта де Шатобриана и «Голубого путеводителя». Я побаиваюсь тех, кто хочет слишком много знать. Очень уж они кичатся тем, что подорвали здоровье, сидя за книгами. Но не волнуйтесь, это не мой жанр.