Сергей Саканский: Итоги и паузы (сборник)

Бог мой, ведь она бы и раньше могла догадаться, что с ней происходит что-то странное: пять смертей на ее памяти, все – мужчины, все – с которыми она так или иначе… Эх, курьи твои мозги! Надо было случиться шестой смерти, чтобы она, наконец, поняла…

Вдовина нашли повешенным в парке, высоко на дереве, примерно на уровне третьего этажа. Следствие зашло в тупик и дело закрыли, так и не определив, убийство ли это было или самодеятельность… А тогда уже шла эпоха смягчающих масок, жировых отложений, одышки…

Евгения Вдовина, Покрывало Вдовы.

«Кармическое заболевание, при котором после смерти одного из супругов (часто преждевременной или трагической) другой (или другая) несут в себе отпечаток смерти и в случае повторного брака или совместного проживания с любимым человеком заражают его и несут ему несчастья», – прочитала Евгения в книжице, которую всучил ей экстрасенс.

Какая чушь, какой наглый обман! Какой омерзительный способ зарабатывать деньги… Если первый муж умер, а у второго неприятности на работе… Стой, дорогая. Речь идет о ШЕСТИ смертях, что никаким, ну никоим образом не может быть совпадением.

И удивительная мысль пришла ей на ум, чудовищная… Что, если это были убийства? Если предположить некоего маньяка, который преследовал ее с детства, чья любовь полностью переродилась в ревность, и он убивал каждого мужчину, который хоть чуть приближался к ней?

Закидывая далеко назад длинные волокна памяти, Евгения попыталась определить этого человека, того, кто всегда был где-то рядом, невидимый, но постоянный.

Здесь снова начинается детектив и больше никогда не заканчивается.

Там, на стройке, когда погиб Тюпа… И там, на заводе, когда Лева… Ну, Вдовин был там и тут, он не в счет, поскольку сам мертвый. Кто же еще? А если Тюпа был случайностью? Нет. В этом деле случайности не может быть ни одной, ибо уже полным ходом идет – детектив.

Следовательно, этот тип был с самого начала, серый такой, незаметный…

И Вдовина вспомнила.

Тот мальчик носил короткие серые штанишки и серую курточку, он был тихоня, все его били, никто не ходил с ним в кусты…

Помнится, если считались, то всегда забывали о нем. И сейчас не очень-то просто вспомнить его имя.

Винников! Петя Винников – вот было его имя.

Она не помнила, был ли Винников тогда на стройке, допустим, что был… Но она ясно видела букву, нарисованную Тюпой в пыли. Подумать только, все это можно было пресечь еще тогда!

А потом Винников учился в ее классе, потом, когда мальчики пошли на завод, а девочки на фабрику, Винников тоже пошел…

Найти Винникова было просто: он по-прежнему жил в том же старом дворе, откуда они с Вдовиным уехали, сменявшись, много лет назад. Он был совершенно старый и лысый, его организм плохо выдержал пытку временем. У него были мутные, сонные глаза убийцы. Евгения твердо решила выяснить всё и, в случае, если догадка подтвердится, лично покарать маньяка.

Винников был удивлен, в восемь утра увидев на лавочке у подъезда эффектную блондинку: он был с похмелья, еле передвигал ноги, собираясь на работу, он выпил литр самодельного квасу… Внезапно она окликнула его:

– Мы, кажется знакомы?

– Хорошо бы, если так.

– Я жила в этом доме, вон мои окна, неужели не помните?

Винников узнал ее. Он всегда ненавидел таких – красивых, недоступных. Он прожил какую-то тупую, безрадостную жизнь. Ему никогда ничего не хватало вполне. Он ни разу не был на море, пьянствуя отпуска в деревне у родственников, а когда они умерли, пьянствуя тут. Он женился, выбрав невзрачную, уже старившуюся Настю, но и она изменила ему, и теперь они стали соседями по коммуналке. Отправив сына в армию, Настя стала водить домой мужчин, Винников слышал ее хриплые стоны за стеной, ему совершенно не хотелось жить. Начальство на заводе вполне обнаглело: они крутили где-то их зарплату, шлялись по заграницам, строили особняки, население города было превращено в стадо пьяных рабов, Винников был одним из них…

Евгения проводила его до проходной, говоря без умолку, вспоминая детство, славную дворовую жизнь… Винников мало что помнил из этих игрищ, у него вообще было плохо с памятью.

– Ладно, – сказала она, прощаясь, – Приятно было поговорить. Зайду как-нибудь. Можно?

– Да ради Бога, сколько угодно, – пробурчал Винников, зная, что она не придет.

Но она пришла…

Жизнь его вдруг взорвалась. Наступила эпоха цветов, чистого белья, галстука… Евгения приходила каждый вечер, иногда оставалась ночевать. Она преобразила его жалкую комнату, всё вокруг сияло белизной, словно в образцовой больничке. Несколько дней Винникову казалось, что он попал в какой-то лучезарный сон…